Командир обороны Донецкого аэропорта Герой Украины Редут: "Я не киборг. Мне тоже было страшно"

Автор: Анастасия Береза

Лица этого человека не увидеть на бигбордах и календарях про защитников Донецкого аэропорта, но без него никакой героической обороны, возможно, и не было бы. Именно он, чье имя нельзя называть в целях безопасности, - командир отряда спецназа 3-его полка - в конце августа прошлого года превратил вялотекущее противостояние в аэропорту в ожесточенное сражение за свой собственный клочок земли. Именно в те сорок дней (от принятия объекта до эвакуации с ранением), что он командовал обороной, пораженные боевики и дали защитникам ДАП характеристику - "киборги".

К этому прозвищу офицер, которого в аэропорту называли "батей" или Сергеичем, относится с иронией и всячески старается избегать публичности. Своим главным заданием сейчас - во время восстановления после тяжелого ранения, полученного там же, полковник считает не общение с прессой, а комплектацию полка по новым принципам и помощь семьям погибших сослуживцев.

Редут в аэропорту Донецка в конце сентября 2014 года

Интервью с ним мы записываем в Киеве, куда Героя Украины, награжденного Золотой Звездой в феврале, вызвали из Кировограда для встречи с президентом. Он рассказывает много и с юмором, а потом долго и придирчиво согласовывает текст по телефону, желая быть максимально точным и корректным в словах и оценках.

Война для меня началась еще в середине февраля, когда группы моего отряда начали работать в Крыму. Сам я на Донбасс впервые попал в апреле - был в составе группировки, которая взяла под контроль Донецкий аэропорт. Первое ранение - огнестрел в ногу - получил в июне под Артемовском. Второе - осколочное в руку - в октябре в аэропорту. С ним меня эвакуировали в госпиталь. Восстанавливаться придется еще долго. Поправлюсь - поеду обратно к своим на войну.

Так выглядело здание старого терминала 24 августа 2014 года

Я всю жизнь служу в разведке. Сперва - в разведроте пехотного полка. Потом - в дивизионном разведбате. В спецназе - с 2008 года. Это тоже один из видов разведки, просто название красивое. Кстати, символично, что только попав в 3-ий полк, я узнал о том, что мой покойный отец тоже имел отношение к спецназу - проходил там срочную службу.

Никогда не жалел, что пошел в армию. Не буду придумывать, что мечтал о военных подвигах в юности. Я был простой застенчивый скромный парень и авторитетом у девушек, как мне казалось, не пользовался. Ну а тут десантник, берет, романтика… А если серьезно, то отношения между офицерами в армии, за небольшим исключением, всегда казались мне особенно хорошими и настоящими. Не зря же именно среди военных, а не милиционеров, налоговиков или сбушников, оказалось так много достойных людей во время войны. За последний год я узнал, что таких и на гражданке очень много.

Два моих родных брата сейчас тоже в армии. Оба добровольцы. Средний записался в батальон территориальной обороны, а потом я забрал его в наш полк. Младший попал на флот в Одессу и в полном в восторге от моря и коллектива. Дай бог, чтобы это было взаимно.

Донецкий аэропорт - это тема не для одного текста и не для одного фильма, а, наверное, для целой серии мемуаров участников этих событий. Все меньшее будет вырванными из контекста фрагментами. Поэтому я ограничусь только тем, что скажу - оборона Донецкого аэропорта это не я, это все те, кто там был: 72-ая и 93-ая механизированные бригады, 25-ая и 79-ая десантные, часть ПВО (Зенит), "Правый сектор", "Днепр-1", мои пацаны и все, кто пришел туда после нас.

Таким здание стало через месяц после активных боев - 27 сентября 2014 года

Возможно, я и стал там неким катализатором, но усилия были общими. Моя война была, в основном, по радиостанции. Конечно, много раз хотелось взять автомат и побежать вместе со всеми в атаку. Иногда это даже удавалось, но все-таки главная задача командира в другом.

Что касается прозвища, которым нас наградил противник, то важно не то, как они нас называли, а как относились. Относились со страхом. Я видел его в их глазах. И живых. И мертвых.

Я лично никогда не воспринимал Донецкий аэропорт просто как взлетную полосу и несколько зданий. Для меня он был обычным клочком украинской земли. Почему мы должны были его отдавать? Я кадровый офицер, и это был мой рубикон, моя ответственность и моя задача. Но я - не киборг, не железный. Мне тоже было страшно.

Танкисты Макс и Псих из 93-ей механизированной бригады уничтожили танк противника 24 сентября 2014 года

Я приехал в аэропорт в конце лета по просьбе начальника штаба нашего полка. Он вместе со своими людьми провел там четыре месяца в полном окружении и они все нуждались в ротации. Или хотя бы в отпуске на десять дней. В тот момент аэропорт был разблокирован, обстановка там царила более менее спокойная, а у меня в тот момент в Кировограде похороны были каждый день. Поэтому я сказал жене, что меня вызвали и согласился.

Редут - это позывной старшего на объекте. Под ним я и стал там работать. Начальника штаба полка в аэропорт больше не вернули.

Как только я принял командование, сепаратисты начали активно атаковать. Я спросил, почему мы не отвечаем, тем более, что разведка доложила нам о большом их скоплении в районе Спартака (ближайшая к аэропорту часть Донецка). "А мы никогда не отвечаем". А почему мы никогда не отвечаем? "Чтобы не провоцировать". А почему нельзя провоцировать? Словом, я приказал ответить. Так все и началось.

Танк противника, подбитый спецназом прямо под вышкой управления полетами 24 сентября 2014 года

С тех пор я считаю, что на отсутствие приказа сверху ссылаются только трусы, чтобы оправдать свое бездействие и избежать ответственности. Не может военный, ссылаясь на это, смотреть, допустим, как через реку от него противник роет окопы. Мне никто не давал приказа обороняться в аэропорту. Но зачем тогда я, украинский офицер, был там, если не для того, чтобы делать мою работу?

Это был период, когда наша армия оставляла позиции, завоеванные ранее нашими парнями ценой собственной жизни - Амвросиевку, Саур-Могилу, Изварино, Иловайск. И тут они еще и на аэропорт полезли! Это обстоятельство, общая неблагоприятная обстановка на фронте, сыграли большую роль в мотивации даже самых немотивированных бойцов. Мы все решили: "Хер вам, а не аэропорт!" Даже плакат такой у нас был.

В старом терминале у спецназа был плакат с надписью "Хер вам, а не аэропорт!" Снимок сделан 28 августа 2014 года

Кроме нас самих нами в аэропорту никто не интересовался.

Старший объекта, назначенный командованием сектора, все время прятался на вышке управления полетами, и обороной там командовал солдат Сережа - мобилизованный. В середине сентября этот целый подполковник вообще просто развернулся и уехал, устранился от командования. Генерал-майор Сергей Наев, новый руководитель сектора Б - первый человек, который проявил к нам интерес.

Стратегическое значение аэропорт имел только для тех, кто там воевал и погибал. Иначе бы с 7 апреля (даты взятия аэропорта под контроль 3-им полком спецназа. - Цензор.НЕТ) по 22 января (выхода ВСУ из аэропорта. - Цензор.НЕТ) там появились хоть какие-то фортификационные сооружения и от танков нам не приходилось бы прятаться в коридорах. Это не задачи армейского спецназа. Мы и так делали там все, что могли, а руководство не сумело предвидеть даже на шаг вперед. Младшие офицеры указывали, что нужно сделать, куда обратить внимание. Но как-то не было ни решения, ни решимости на это. И это так не только в аэропорту.

Оружие и личные вещи шести пленных, взятых 93-ей механизированной бригадой 4 сентября 2014 года

Я знал и контролировал весь аэропорт полностью: периметр, Пески, заход и выход колонн, всю артиллерию. Все замыкалось на мне. В этом был серьезный плюс - я владел всей ситуацией и информацией. Но был и минус - когда меня ранили и эвакуировали, некому было взять на себя управление всем аэропортом целиком. Первые сутки, пока новый человек не вошел в курс дела, артиллерия работала сама по себе по моим наработкам, на связь с ними никто не выходил. Только благодаря пришедшим нам на смену людям с характером - Женьке Патриоту, Богеме, Майку, Жене Маршалу и другим, удалось не растерять все то, что мы там построили.

Хоронить павших товарищей и смотреть в глаза их матерям и женам оказалось гораздо сложнее, чем даже воевать. Через две недели после того, как я вернулся домой с первым ранением, погибла одна наша группа под Изварино. Мы сутками сидели на телефоне - нужно было договариваться о вывозе тел из-под Луганска, искать рефрижератор, связываться со старшими на наших крайних блокпостах. А потом были похороны каждый день рядом с частью. После этого всего в аэропорту мне было легко.

Теперь похорон меньше, но появились новые сложности - матери и жены приходят и плачут, отказываются признавать результаты ДНК-экспертиз, делят между собой награды и детей, слушают гадалок и уверяют, что сын или муж жив, даже снимают таблички с именами с крестов на могилах - отказываются принимать правду.

Каждый командир должен относиться к этому с пониманием и вниманием. Это даже в уставе прописано. Я сам к этому только сейчас пришел.

Об этой стороне войны обычно мало говорят и знают, потому что редко кто из командиров подразделений ею занимается. Это можно понять, потому что все они, как правило, на войне. Но этим нельзя оправдаться перед семьями погибших товарищей. Я теперь считаю, что поддержка семей погибших и их социальная защита - это приоритет для командира.

Награда никак не повлияла на мою жизнь. Ну, вот разве что, меня теперь часто в Киев все время дергают. Приходится говорить "Извините, семья, но папе надо в Киев, потому что папа у вас герой". Они ну очень, очень рады. Льготами положенными я еще не пользовался ни разу. Может, возьму когда-то кредит на постройку дома. Если доживу.

На данный момент я один из трех героев Украины в Кировограде (первым был Виктор Чмиленко - погиб 20 февраля 2014-ого в Киеве, на Майдане, вторым офицер 3-ого полка. - Цензор.НЕТ). И пока единственный живой…

Личные вещи сепаратистов, проникших в здание старого терминала 1 октября и погибших там​

Оружие и документы разведывательно-диверсионной группы, уничтоженной 11 сентября 2014 года артиллерией минометного взвода позывного Абрикос и бойцами поста Енот

Зато война поменяла мои взгляд на жизнь и ценности.

Я понял,что самое важное - это семья, родители, друзья, полк. А остальное - это прах, пыль, в которую превращались на наших глазах дорогое оборудование, элитная мебель и стены аэропорта. Когда от попадания танкового снаряда на тебя падает стена и глаза ты после этого открываешь только потому, что удар смягчили стоящие возле нее стеллажи, то понимаешь, что все остальное просто - пыль. Аэропорт убил во мне страх перед всем ничтожным независимо от того, где это и на какой должности это ничтожество служит или работает - в Вооруженных силах или на госслужбе.

Изменился и мой подход к формированию отряда.

Я больше не обращаю внимания на возраст и физические данные. Смотрю в глаза и оцениваю мотивацию. На войне мне довелось повстречать много молодых и красивых, которые отказывались выполнять работу. И я видел взрослых обычных мужчин, которые очень достойно себя проявляли. Поэтому теперь я понимаю, что морально-волевые качества - это самое главное. Пусть человеку сорок лет и рост ниже нужного, если он готов воевать в спецназе за Украину - это наш человек.

Мы больше не собираем людей в подразделение, как карандаши в коробку - лишь бы подходили. Командир группы теперь выбирает себе семью. Ему с ними жить, ему с ними воевать, ему с ними умирать, если придется.

Война научила меня, что не экипировка и техника, а люди - это самое важное. Только они и важны, на самом деле.

Анастасия Береза, Цензор.НЕТ