Почему Россия не может создать боеспособную многомиллионную армию?

"Многомиллионная численность населения России импонировала воображению всех, кто подходил к оценке военной мощи России. Вызывало у многих представление о России как о неисчерпаемом запасе людей, кровью которых можно с избытком залить все недочеты в вооружении и недостаток в снарядах и материальной части.

Анализ способности России к напряжению "людьми" окажется менее для нее благоприятным. Для правильной оценки напряжения "людьми" во время войны необходимо принять во внимание различие в положении народного хозяйства у нас и в Западной Европе. Наши огромные пространства с разбросанным на них населением и со слабо развитыми городскими центрами — все это вызывает у нас такую добавочную работу, которой Западная Европа не знает.

Естественно, что для того, чтобы подготовить современного воина из неграмотного или малограмотного новобранца, нужно больше времени, чем для таковой же подготовки хорошо грамотного и просвещенного молодого человека. Наше военное ведомство, учитывая специфические условия России, не сумело в своих расчетах стать на новую точку зрения, связанную с подготовкой вооруженной силы как вооруженного народа. Последнее требовало создания многочисленного запаса военнообученных людей.

Наше военное ведомство не оценило всего громадного значения отлично профессионально подготовленных и численно сильных кадров из начальствующих лиц.

"Дешевизна" содержания Русской армии имела своим первым следствием слабость профессиональных кадров, как раз то, в чем при общем недостатке культурности народных масс Русская армия особенно нуждалась.

Многочисленного кадра сверхсрочных унтер-офицеров подобно тому, как это имело место в Германии, Франции, у нас не было. Запасное офицерство не было подготовлено. Даже учебные сборы запасных были сокращены из-за требований экономии, между тем как именно русские запасные нуждались более, чем запасные других западноевропейских государств, в повторном обучении.

Стремление к "дешевизне" содержания отражалось также на вооружении и техническом оборудовании войск.

Но, кроме чисто специфических условий, создавшихся в России, имелась еще одна данная, которая затрудняла устранение хаоса в высшем военном управлении. Устранению последнего содействует "научная организация" работы. Но "научная организация" требует не только отдельных выдающихся представителей науки — она требует также достаточно высокого уровня социальной среды. Без этого мысли выдающихся ученых уподобляются колесам, не сцепленным с остальным сложным механизмом. Они могут вертеться, но вся их работа для данного механизма происходит впустую. Интеллигентный слой России, как мы видели, представлял собой лишь очень тонкую пленку на малокультурной, темной массе.

Крайне характерно высказанное генералом Лукомским предположение, что "если б военный министр оказался гением, то, может быть, он справился бы с делом хорошо, несмотря на недочеты организации Военного министерства". Во-первых — самая эта организация и составляла главную задачу военного министра; во-вторых — ожидание "гения" равносильно ожиданию "чуда"; оно соответствует младенческому уровню государственного понимания. Наука изгнала из круга своего понимания вмешательство "чуда". Приходится еще раз упомянуть о "социальном подборе"; в больном обществе так же, как и в больном организме, подбор идет не в направлении, соответствующем прогрессу развития общества.

Когда нет веры в науку, остается только вера в чудо, в появление гения. Гений, конечно, не пришел, и трудные условия, в которых развивалась вооруженная сила России, оказались неучтенными. Русская вооруженная сила, которая, как мы видели выше, должна была бы быть самой "дорогой", продолжала оставаться самой "дешевой". Это достигалось сильным понижением ее действительной боеспособности".

Николай Головнин, генерал-лейтенант Российской императорской армии, исследователь факторов боеспособности войск, мобилизации людских ресурсов в Первой мировой войне, фрагменты из книги "Военные усилия России в мировой войне", Париж, 1939 год.