«Социальный» - самое опасное слово в экономической политике. Левизна в ЕС поставила знак равенства между «социальный» и «социалистический»

          В октябре 2025г. Еврокомиссия опубликовала результаты социологического исследования «Специальный Евробарометр 567 «Социальная экономика в жизни европейцев» (Special Eurobarometer 567 Social economy in the life of Europeans). В нём много интересной информации о восприятии гражданами стран Евросоюза разных понятий, явлений в экономике, а также их отношение к государству и целому ряду его функций и задач.

          Под организациями социальной экономики авторы исследования понимают:

          1) ассоциации, например спортивные клубы, культурные организации;

          2) совместные общества, которые предлагают страхование своим членам;

          3) фонды, например, благотворительные организации, которые поддерживают «социальные проекты»;

          4) кооперативы, например, объединения фермеров;

          5) социальные предприятия, которые, например, трудоустраивают людей в сфере риска исключения из рынка труда).

          Манипуляция заложена уже в самой терминологии. Зачем называть социальными общественные организации? Они же по определению создаются людьми не для получения прибыли. Они – общественные, т. е. по определению социальные, так как нацелены на выполнение задач людей. Статус НГО/НПО хорошо известен. Многие из них имеют особый налоговый, регуляторный режим. Нанизывание терминов один на одного не вносит ясности, а только лишь сумятицу, смысловую, юридическую и ценностную.

          В категорию «организации социальной экономики» попали также коммерческие организации, которые создаются для получения прибыли. Это совсем другой статус. Получение прибыли – это, безусловно, социальная функция. Производитель товаров/услуг на свой страх и риск, преимущественно на свои деньги и ресурсы так организует разные формы капитала, так предлагает Потребителю свой продукт, чтобы с учётом всех издержек получить прибыль. Не удовлетворишь потребности и желания Потребителя – не получить прибыль. Прибыль – убедительное доказательство качественного выполнения бизнесменом социальной функции. Тот факт, что цель бизнеса – прибыль, совсем не исключает предпринимательскую деятельность из категории «социальная». Более того, она является материальным фундаментом для деятельности неприбыльных, общественных организаций. Деньги и ресурсы на них идут как раз из прибыли коммерческих организаций. Чтобы заниматься поддержкой благотворительных, образовательных, экологических, культурных, самых разных гражданских инициатив, нужно сначала заработать, т. е. получить прибыль. Разделять эти процессы – заработать и распределять – назвал лишь один из них социальным, грубая ошибка или манипуляция.

          В группу «организации социальной экономики» зачислены также чисто прибыльные, коммерческие организации из определённых секторов или с определённой структурой рабочей силы. Кооперативы - это точно бизнес, точно для прибыли через определённую организацию и систему управления. Называть предприятия социальными только потому, что они берут на работу людей из «сферы риска на рынке труда» - это открывать ящик Пандоры для бюрократической дискреции, злоупотреблений и нарушения базового рыночного принципа равенства условий хозяйствования. Мы давно на практике убедились, как действуют квоты занятости для афганцев и инвалидов. Позитивная дискриминация по классовому признаку в сфере образования, на рынке труда – порочная практика, которая породила негативные непреднамеренные последствия. Такого рода практики – подтверждение библейского «дорога в рай вымощена благими намерениями».

          Любители и выгодополучатели налоговой, финансовой, кредитной, регуляторной дискриминации при наличии политической, номенклатурной «крыши» легко наполняют нужными для себя смыслами понятие «сферы риска на рынке труда». Получаемые или льготы, возникающая в результате дискриминация обеспечивают получение ренты, которая является следствием злоупотребления и манипуляции понятием «социальный». Т. е. есть монополистическая рента, коррупционная рента, а есть социальная рента как феномен нарушения справедливых одинаковых правил игры на рынке. Это как если бы предоставить футбольным командам некие особые права (12 игроков на поле, право играть руками в штрафной, индульгенция за первые два нарушения) только потому, что они приняли на работу представителей LGBTQIA2S+, женщин, религиозного меньшинства верующих в бога Аватара или представителей прекариата.

          Социологи не сами придумали понятие «организации социальной экономики». Это инструмент идеологической манипуляции, оружие политической борьбы и источник нерыночной власти теоретиков и жрецов модели Государства всеобщего интервенционизма. Разберём каждый из этих пунктов. Первый - идеологическая манипуляция. Слово «социальный» используется для абсолютно искусственного разделения коммерческой, экономической деятельности на социальную и несоциальную, другую, делая однозначный посыл о том, что деятельность на получение прибыли – не социальная, а асоциальная, несоциальная, антагонистическая социальной. В сознание людей, в законодательство закладывается чудовищная марксистская идеологема о том, что в экономической деятельности, нацеленной на получение прибыли, есть что-то антиобщественное, аморальное, разрушительное, животное и низменное. Людей не выпускают из методологии классов и групп – философского коллективизма. Такой подход исключает принятие аксиомы, что действует только человек, что объективно существует homo agens, человек действующий, а группа людей, социальный класс, которого философы, политики и бюрократы одушевляют, наделяют особыми свойствами и создают ему особый правовой, экономический режим, дискриминируя остальных. Разделение людей на классы, социальные группы – это всегда дискриминация, сегрегация и дискреция.

          Второй параметр понятия «организация социальной экономики» – оружие политической борьбы. Теоретики, идеологи и бенефициары Государства всеобщего интервенционизма ещё со времён аморального пропагандиста К. Маркса отождествили понятие «социальный» и «социалистический». Звуковая близость вводила людей в заблуждение. Агрессивная кампания, вербальные и терминологические манипуляции против таких явлений и понятий, как «либерализм», «капитализм», «бизнес», «прибыль», «предприниматель» были направлены на то, чтобы в создании людей поместить их в одну смысловую, понятийную корзину с такими понятиями и ощущениями, как «эгоистичный», «жадный», «бессердечный», «аморальный», «жестокий», «плевать-на-людей», «беззаконный», «несправедливый» и «негуманный». В значительной степени это удалось.

          Дискредитация теории, идей и практики Свободу стала фактом практически во всём мире. В США понятие «либерал» стало синонимом слову «социализм». На постсоветском пространстве понятия «либеральный», «либерализм», «рыночные реформы», «частный бизнес» стали ассоциироваться в беспрецедентным по масштабу, жестокости и аморальности грабежом людей, беспределом, бесправием, бандитизмом, с прихватизацией, превращением в пыль сбережений нескольких поколений, обнищанием, разрушением предприятий, забвением образования и здравоохранения а также формированием мощного правящего синдиката «VIP-распорядители и потребители чужого». Обыватели на эмоциях забыли классическую мудрость: post hoc ergo propter hoc - «после того не значит по причине того». В создании и подсознании они связали взрывной рост частотности применения слов и лозунгов «свобода», «либеральные ценности», «рыночные реформ», «развитие предпринимательства» и тотальным беззаконием, коррупцией, продажностью политиков, бюрократов, правоохранительных, силовых и судебных структур, с взрывным ростом пошлости, порнографии и попсы на пьедестале во всём. Газеты, телеканалы, журналы, а потом соцсети и Youtube каналы заполонили глянцевые рожи, силиконовые формы, гелевые причёски, полигендерные субъекты и политиканы, которые заливали граждан потоками фальши, чуши в вербально привлекательной обёртке. Главным элементом этого яркого фактика стало слово «социальный». Людям вбивали в головы простые, но ржавые гвозди: «Социальное – это справедливое, правильное, нормальное – от Бога». Альтернативой «социальному» стало «прибыльный», «коммерческий», «корыстный» - от Сатаны. Политики, политтехнологи, манипуляторы самых разных размеров, форм и мастей ухватились за слово «социальный» и начали добавляться его буквально ко всему. Слово «социальный» стало своеобразным смысловым наркотиком, который отключает критическое мышление и извращает любое понятие, с которым используется. Так тоталитарный Лукашенко скрывает свою звериную сущность и большевизм за понятием «социально ориентированная рыночная экономика». Нацистский преступник Путин говорит о «социальной ответственности государства». Прогнившие насквозь, пронизанные коррупцией режимы прикрываются «социально ответственными» ценами, «социально значимыми» списками товаров, «социальными» программами жилья. Слово «социальный» в политике, пропаганде и государственном управлении имеет более разрушительный эффект, чем фентанил или героин для человека. Марксисты, социалисты, жрецы и идеологи Левиафана, т. е. Государства всеобщего интервенционизма – это смысловые, информационные наркобароны, которые оболванивают людей, отучают из жить по уму, по совести, приучают слепо следовать инстинктам, как собаки Павлова. Только вместо лампочки людям включают слово «социальный».

          Третий параметр понятия «организация социальной экономики» - источник нерыночной власти VIP-распорядителей и потребителей чужого. Искусственное разделение экономики на социальную и остальную (антисоциальную, несоциальную), разработка критериев, терминов, понятий, категорий, инструментов «социальной экономики» - это гигантская дискреция (субъективные суждения, мнение, оценки, предпочтения) полисимейкеров, дисижнмейкеров и всех тех, кто разрабатывает для них, под них законы и нормативную базу, кто пишет пояснительные записки, оценивает регуляторное воздействие, разрабатывает регламенты и процедуры. История учит, что в начале понятие «социальный» распространяется на действия по поддержке бедных, бездомных и больных (критерии, понятное дело, разрабатывают распорядители чужого). Постепенно аппетит распределять и раздавать чужое усиливается, потому что управление этими процессами гарантирует щедрое материальное вознаграждение и нематериальные выгоды в виде карьеры во власти. Так смысловой наркотик «социальный» включается, подсыпается с самые разные проекты, программы и сферы жизни. Социальными становятся технологии, виды энергии, способ производства товаров, виды бизнеса, сферы инвестиций, структура занятости, норма прибыли и способ её распределения.

          Понятие «социальный» впечатывается, скрепляется самым мощным вербальным и смысловым цементом с понятиями «социалистический» и «государство». И вдруг люди, которые от этого самого социализма десятилетиями получали нищету, унижение, дискриминацию, самые аморальные формы и проявления несвободы говорят: «Да! Мы хотим социальное государство. Мы хотим социальные цены. Мы хотим социальный бизнес. Мы хотим социальную экономику». Жрецы и бенефициары Левиафана торжествуют и хлопают в ладоши. Смысловой наркотик продолжает работать на полную мощность. Люди в наркотическом угаре социальности добровольно отдают синдикату «VIP-распорядители и потребители чужого» более 50% своего годового дохода и требуют от Государства: «Больше социальности! Больше социальной ориентации! Больше социальной экономики!» О том, что выполнение этих требований увеличивает изъятия до 60 – 70% доходов людей, они не думают. В потоке зависти и ненависти к богатым, «несоциальным» они же рассчитывают на то, что за дополнительную социальность заплатят именно богатые, бизнесмены, коммерсанты и предприниматели, которые занимаются не социальными проектами не в социальной экономике. История учит, что дополнительная налоговая, регуляторная, транзакционная нагрузка всегда ложится на плечи 97% населения, львиная доля которой одурманена наркотиком «социальный».

          Страны Европейского Союза находятся под огромным влиянием смыслового наркотика «социальный». Данные опроса «Социальная экономика в жизни европейцев» доказывает это. Мистическая власть понятия «социальный» такая убийственная, что европейцы готовы отдать на растерзание фундаменты самой западной цивилизации, чтобы получить больше этой самой социальности. Институт частной собственности? – Плевать, надо указывать собственникам бизнеса, как распоряжаться прибылью. Надо предоставлять право работникам управлять частными компаниями. Свобода выбора сферы самореализации, в том числе бизнеса? – Плевать, надо обязать содействовать благополучию общества и планеты. Не знаете как – мы напишем вам инструкцию создадим регламент и укажем счёт, куда нужно перевести ваши деньги. Граждане Европейского Союза (подавляющее большинство) живут за пазухой у Левиафана (ежегодные госрасходы 45 – 50% ВВП, регуляторная нагрузка – 10 - 13% ВВП плюс транзакционные издержки и инфляционный налог), а 80+% них выступают за то, чтобы организации социальной экономики должны получать прямое государственное финансирование, чтобы государственные органы предоставляли ресурсы, оказывать поддержку в создании организаций социальной экономики. В ЕС таких субъектов уже 4,3 миллионов. В них работает 11,5 млн. человек. Как только Государство создаёт некий льготный режим, социальный, экологический, региональный, туда сразу устремляются экономически активные люди - за снижением налоговой, кредитной, регуляторной нагрузки. Изъятие, распределение и раздача чужого уже привели к резкому росту государственных долгов, кризисному состоянию государственных монополий в сфере пенсионного обеспечения и здравоохранения. К сожалению, около 4/5 граждан ЕС являются хроническими наркоманами смыслового вещества «социальный». Главными наркодилерами его многие десятилетия являются школы, университеты, mainstream СМИ политические партии.

          В Европе полыхает горячая» война. Нацистская российская империя не скрывает своих геноцидных целей, а Европейский союз, как обколотый, обкуренный наркоман, продолжает рассматривать приоритеты в виде социальных, климатических, экологических целей, а не безопасности. Не верите? Вот компас конкурентоспособности ЕС, принятый в январе 2025г. (Competitiveness Compass for the EU): «Европа должна стать местом, где изобретаются, производятся и продаются технологии, услуги и чистые продукты завтрашнего дня, пока мы продолжаем следовать курсом на климатическую нейтральность». А ещё приоритет декарбонизации, устранение разрыва в инновациях (тут как тут государство со своими «социально» ответственными и ориентированными проектами). Уже даже Билл Гейтс публично отказался от климатической лженаучной ереси, но Евросоюз, если судить по принятым в 2024-205гг. документах и проекту бюджета на 2028-2034гг. продолжает двигаться в русле Государства всеобщего интервенционизма. Основные удавки и тормоза – наркотики «социальный», «климатический», «экологический», «инклюзивный» и woke-изм.

          Европа в XIX – начале XX века была мировым центром, законодателем мод и трендов в науке, технологиях. Сегодня она является заповедником/заказником, который консервирует лженаучные, порочные теории и практики марксизма, социализма и Государства всеобщего интервенционизма. Мировоззрения, взгляды и хотелки обывателей обрекают страны ЕС на кризисы. Лёгкого, безболезненного катарсиса от миазмов Левиафанства не бывает. Как ни парадоксально, с одной стороны, Д. Трамп, с другой стороны российская война против Украины являются катализаторами процессов в ЕС. Сохранить старый социализм в свете демографической ямы, потери конкурентоспособности, долгового, фискального напряжения невозможно. Евросоюзу не удастся переложить на чужие плечи экзистенциально необходимые расходы на оборону и безопасность. В связи с этим спешка властей Украины согласовать всё своё законодательство с ЕС, чтобы, как можно вступить в старый нормативно-правовой фрейм, является очевидной ошибкой. Мы можем показать, напомнить Евросоюзу, что такое настоящий свободный Запад, но для этого сами должны раз и навсегда отказаться от марксистских, социалистических, большевистских наркотиков, в каких бы упаковках, под какими бы названиями, с какими бы скидками и кем бы они нам не предлагались.