Россия бездумно проедает нефтяные деньги, - эксперт

Директор российского департамента стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев размышляет о том, куда идут нефтяные деньги России

Мысли о том, сколь богата Россия нефтью, газом и пр., у меня возникают всякий раз после поездки по автодорогам Российской Федерации, когда снова и снова убеждаешься, как запущена одна из извечных проблем нашей страны. Не стала исключением и последняя поездка на майские праздники. Так получилось, что маршрут пролегал через Новгородскую область. Есть там городок Сольцы. Более ужасной дороги (и это центральная улица!) я пока не видел.

СМОТРИТЕ НА ЦЕНЗОР.НЕТ: "Водилы" поставили крест с руганью в в адрес власти на раздолбанной дороге

После поездки, естественным образом, возникло желание посмотреть: сколько денег, к примеру, получила Россия от экспорта нефти и газа в последнее десятилетие. Итак, за 2001–2010 годы выручка от экспорта нефти составила $854,6 млрд, газа природного – $354,5 млрд, нефтепродуктов – $382,6 млрд. Суммарно получается почти $1,6 трлн. Это, между прочим, почти 5(!) годовых бюджетов Российской Федерации по доходам (если считать по запланированным доходам в законе о федеральном бюджете на 2011 год). Еще одно сравнение:

за 2000-е годы суммарная выручка от экспорта нефти, газа и нефтепродуктов превысила соответствующий показатель за 1991–2000 годы (около $325 млрд) также почти в пять раз.

Как мы использовали эти деньги? Судя по тому же безобразному состоянию наших автодорог, не лучшим образом. Скажут: а мы вот в Резервный фонд нефтяные деньги складывали, и это нам сильно помогло в кризис. Действительно, к весне 2009 года в Резервном фонде Российской Федерации было накоплено 4,9 трлн рублей, к концу 2010 года осталось 750 млрд. Потратились сильно. Помогали в кризис и населению, и банкам, и неэффективным предприятиям.

Эти деньги позволили проводить ярко выраженную популистскую политику, государство взяло на себя явно завышенные социальные обязательства. То, что эти обязательства оказались завышенными, уже в полной мере доказала сама жизнь. При высоких-то ценах на нефть были вынуждены повышать суммарную ставку социальных страховых платежей с 26% до 34%. Взяли курс на резкое повышение акцизов на нефтепродукты, породив ценовую лихорадку на внутреннем рынке первой половины 2011 года. Становящиеся все более настойчивыми предложения о повышении пенсионного возраста – это тоже следствие популизма антикризисных правительственных решений.

Получается следующая ситуация.

С точки зрения инфраструктурного обустройства страны мы мало что сделали в плане эффективного использования «нефтяных» денег (где она, ухоженная Россия?).

Никто не хочет сказать, что ситуация совсем не стала лучше. Но подумайте: $1,6 трлн?! Да тут «конфетку» можно было бы сделать за такие-то деньги.

То, что не обустроили, – это на самом деле еще полбеды. Неприятность (если годится столь деликатный термин) состоит в том, что благодаря этим деньгам расходные обязательства государства были подняты на такой уровень, который никак не сможет поддерживаться при сохраняющейся структуре экономики и нынешнем уровне эффективности ее управления.

И еще. Ничему-то нас история не учит. Вспомним прошлое.

Общая валютная выручка СССР от экспорта нефти и газа составила в 1965–1982 годах $170 млрд. На эти деньги были построены нефте- и газопроводы, в том числе за счет знаменитых компенсационных сделок «газ в обмен на трубы». Но эти же деньги были потрачены и на гонку вооружений, и на импорт продовольствия и ширпотреба.

Как отмечал Егор Гайдар, нефтяные деньги были использованы для выведения душевого ВВП и уровня жизни за тот предел, который может устойчиво поддерживаться при социализме. В итоге – кризис.

Нефтяные деньги 2000-х годов также были использованы для выведения душевого ВВП и уровня жизни за тот предел, который может обеспечиваться нынешней структурой экономики и сегодняшним уровнем эффективности ее управления.

Справедливости ради необходимо отметить, что и в советской экономике, и в нынешней российской кое-что все-таки удалось сделать за счет нефтяных денег. Создание, к примеру, современной для того времени станкостроительной промышленности было бы невозможно без экспортных валютных поступлений. Сегодняшние положительные изменения в целом ряде отраслей – это в том числе следствие поступления в страну и последующего перераспределения в ней денег от экспорта энергоносителей. Однако проблема в том, что

эффект от благоприятнейшей внешнеэкономической конъюнктуры на сырьевых рынках 2000-х годов мог бы быть значительно выше. Мы могли бы иметь другую страну.

Наверное, для кого-то она действительно стала другой. Все-таки уровень воровства и казнокрадства, по признанию самих же властей, вырос значительным образом. Но в целом страна у нас осталась прежней. Про советскую экономику известный эколог М. И. Лемешев говорил еще в 70-е годы прошлого века: «Мы добываем железную руду, чтобы делать экскаваторы, мы делаем экскаваторы, чтобы добывать железную руду». Позволю себе перефразировать эту цитату: «Мы добываем нефть, чтобы строить нефтепроводы, и мы строим нефтепроводы, чтобы можно было добывать нефть». Самоедство теперь уже российской экономики сохраняется.

Когда наши власти с восторгом говорят о строительстве новых нефте- и газопроводов, надо отдавать себе отчет в том, что все эти новые трубы – это каркас экономики сырьевого типа. Трубы надо заполнять, выполняя контрактные обязательства? Значит, все большие ресурсы российской экономики будут направляться на то, чтобы добывать, добывать, добывать во все более труднодоступных местах заветное сырье.

Чтобы не быть голословным: инвестиционная программа компании «Транснефть» предусматривает строительство с 2010 по 2013 год 3539 км трубопроводов. Общая стоимость программы – 509,6 млрд рублей. Известны и самые важные проекты: нефтепровод Восточная Сибирь – Тихий океан (ВСТО-2) и Балтийская трубопроводная система-2. О газовом «Северном потоке» (Nord Stream), инвестиции в строительство которого составят не менее 300 млрд рублей, тоже все знают.

Есть ли у нас шанс избавиться от самоедства? Есть, наверное. Но опыт других стран (Норвегии или Австралии, к примеру) представляется не очень убедительным.

«Где деньги, Зин?» Где деньги, огромнейшие нефтяные деньги, если все так плохо? Может, тогда наконец они задумаются о том, что с самоедским характером нефтяной экономики пора кончать?!