Патриарх Кирилл едет в Киев на празднование Дня Крещения Руси
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл посетит Киев 26-28 июля для участия в мероприятиях по случаю празднования Дня Крещения Руси.
Об этом на брифинге сообщил пресс-секретарь предстоятеля Украинской православной церкви (Московского патриархата) Георгий Коваленко. «Визит Патриарха начнется 26 июля и завершится 28 июля», - сказал он, сообщает «Цензор.НЕТ» со ссылкой на «Украинские новости».
По словам пресс-секретаря, программа визита предполагает участие Кирилла 26-27 июля в заседании Священного Синода Российской православной церкви, а также в молебне на Владимирской горке и праздничных мероприятиях по случаю 20-летия предстоятельства митрополита УПЦ (МП) Владимира.
Читайте также на «Цензор.НЕТ»: Патриарх Кирилл приедет разобраться в украинских интригах, - СМИ
На 28 июля запланирована при участии Кирилла и Владимира божественная литургия на площади перед Успенским собором по случаю Дня Крещения Руси.
Как-то мне попались воспоминания крупного деятеля львовской «Просвіти» Степана Шаха, напечатанные в Мюнхене в 1955 году издательством «Християнський голос». Шах никогда не был не только коммунистом, но даже москвофилом. Биография его - образец для любого националиста: простой сельский хлоп, родившийся в 15 километрах от Львова и отданный родными во львовскую гимназию, потом - офицер австро-венгерской и Галицкой армий, участник боев с русскими и поляками, видный «просвитянин» в межвоенный период и, наконец, эмигрант.
Вспоминая, как напутствовала его 80-летняя бабушка, когда он отправлялся во Львов поступать в гимназию, Степан Шах процитировал ее фразу, навсегда запавшую в его детскую память: «Львів - це не лише Вавилон, але й Содома Гомора». Таким образом бабушка пыталась уберечь внука от львовских искушений, «бо у Львові жиють люди «всякої мови, всякої масти і сладострасти». Уже із цих слів видно, яке було в нас вдома, в нашій місцевості, наставлення до Львова».
Видно из этих слов и то, какая пропасть существовала всего сто лет назад между польско-немецко-еврейским Львовом и русинской Львовщиной. По словам Шаха, «половина населення нашого містечка працювала й на хліб заробляла у Львові - чи то торгівлею, чи то фахово-ремісничою, чи то сезоновою будівельною або фабричною працею. В кожній родині була своєрідна львівська біржа праці й цін на товари; навіть діти були вже поінформовані, які були ціни у Львові на господарські продукти перед жовківською рогачкою, а які в місті на Ринку, які на овочі на Стрілецькій площі, а які на юхтові чоботи, чи «сардаки» або баранкові шапки на Старім Ринку, які на пряжу і клочча на Старотандетній вулиці, а які на ткані полотна на Краківській площі і т.п.».
Обстоятельный Шах, которого неплохо выдрессировали на курсах австрийских офицеров запаса, сразу вводит нас в систему отношений между Львовом и теми, кого сегодня мы называем западными украинцами. Львов был, прежде всего, местом, куда они отправлялись на сезонные заработки, как сегодня их потомки едут в Испанию или Португалию. Отдав «европейскому» городу свой нехитрый труд, взамен эти селяне могли получить только самые простые и дешевые товары - бараньи шапки, юхтовые сапоги (то есть, из грубой телячьей кожи, обработанной дегтем), «сардаки» (примитивную верхнюю одежду гуцулов, одинаковую для мужчин и для женщин и пошитую из цельного куска сукна), нитки и полотно…
Кстати, самой распространенной профессией во Львове для жителей окрестных сел являлось ремесло водоноса. Не водовоза, а именно ВОДОНОСА. Львов обзавелся централизованным водопроводом достаточно поздно - только в начале прошлого века. До этого воду брали из колодцев и скважин. Поляки и евреи, населявшие город, ленились лично таскать воду в свои квартиры на третий или четвертый этаж. Это было занятием будущих украинцев из села, еще не знавших, что они «украинцы» и называвших себя просто русинами.
Степан Шах еще застал этих львовских водоносов живьем во время своего первого приезда в город в 1900 году: «Пообідавши скорше, ніж мій батько і вуйко, які ще задержались при пиві, я вийшов, щоб подивитися на площу. Мене цікавила бетонова криниця, що стояла по середині площі і з якої витрискувала з рурок з двох сторін цюрком вода, хоч ніхто її не помпував. Підходжу ближче; біля неї більше людей, що чекають на свою чергу, щоб набрати води. І впадає мені в очі своєрідний порядок. По одній стороні жінки, переважно дівчата зі збанками і **********, а по другій мужчини з коновками, з коромислами і з подушечками на правім рамені. Жіноцтво говорило переважно по-українськи; були це, як відомо, українські дівчата зі сіл, що служили у Львові як домашня прислуга по польських і жидівських домах. Мужчини натомість були професійними львівськими водоносами, що носили на коромислах в коновках воду по домах, виносячи її до мешкань на різні поверхи, за оплатою і в той спосіб заробляли на хліб: був це колись спеціальний тип львівського пролетаріату, який вже зовнішнім виглядом зраджував свою «професію», з обниженим правим раменем, похиленим ходом, яких можна би схарактеризувати одним лемківським словом «хиляки».
Такая вот картина! «Рамено» - это не ремень, если кто подумал, а плечо (слово общее в галицком диалекте с польским языком), «рура» - «труба» (заимствование из немецкого), «коновка» - что-то вроде ведра. А «хиляк» с перекошенным плечом и ведром на коромысле - это львовский украинец образца 1900 года, несущий воду в польскую или еврейскую квартиру. Во времена детства мемуриста он как раз доживал последние дни.
Был и еще один львовский «украинский» тип - профессиональный дроворуб. Этот субъект, за неимением другого выбора, колол дрова для домовых печек в тех же польских и еврейских обиталищах. Его тоже уничтожил технический прогресс после того, как в начале ХХ века до Львова доползла европейская мода топить не дровами, а углем. Водопровод и угольные брикеты «съели» этих львовских украинцев, как овцы в знаменитой английской поговорке - людей.
Мемуары Степана Шаха «Львів - місто моєї молодсти» представляют библиографическую редкость. А жаль! Мозг их автора напоминает библиотечный каталог с выдвижными ящичками, куда попало все, что видел его обладатель. Пунктуальный Шах перечислил все львовские гимназии, все школы, все более-менее заметные церкви и костелы, предприятия, пивнушки и достопримечательности. В результате получилась впечатляющая картина. Из описания этого «просвитянина» выходит, что Львов был чьим угодно Вавилоном, только не украинским. Точнее, украинским Вавилоном - в последнюю очередь.
Вот маленький Степан, соскочив на ходу с конки, пробегает с отцом во время первого посещения Львова какую-то запущенную церквушку и узнает, что это место его греко-католической религии: «Ідучи на Стрілецьку площу, переходили ми попри церкву св. Миколая, яка була чорна від пороху і робила прикре вражіння. Мій батько, знімаючи шапку, відізвався: «Тут нема для кого правити, самі жиди довкола».
Вот мемуарист с жалостью констатирует, что во Львове не было памятника ни одному древнерусскому или украинскому деятелю - даже пр
Мордва для слов"ян так званий РУССКІЙ МІР будує...
Хоча, расєйськоязичнає це сприймає... Але що можна взяти з расєйськоязичнава? Воно безродне "родства не помнящєє" ніхто, якому дали право голосу.
.