Дети виновных в геноциде стерилизуют себя и меняют имена. ФОТО

Имена Гиммлера, Геринга, Гота и Гесса все еще мощно напоминают об ужасных преступлениях нацистской Германии. Но каково жить с историческим наследием, имея такую фамилию? И возможно ли оставить в прошлом страшные преступления, совершенные вашими дедами-прадедами?

Когда Райнер Гесс был ребенком, ему показали семейные реликвии.
Он помнит, как его мать подняла тяжелую крышку огнеупорного сундука с огромным изображением свастики, а внутри были альбомы с семейными фотографиями, - отмечает Цензор.НЕТ ссылкой на ВВС.

Смотрите также на Цензор.НЕТ: "Мой способ выжить был - все забыть": трое узников Освенцима встретились через 61 год. ФОТО

Там были фото его отца - еще маленького ребенка, который играл со своими братьями и сестрами в саду импозантного семейного дома.

На снимках - бассейн с горкой и детская песочница - такая семейная идиллия! Но от газовых камер "Аушвица" ее отделяли считанные метры.

Дед Райнера - Рудольф Гесс (не путать с заместителем Гитлера Рудольфом Гессом) был первым комендантом лагеря "Аушвиц" в Освенциме. Детство его отца проходило в доме близ концлагеря, где он и его братья и сестры играли игрушками, сделанными заключенными.

Там, где его бабушка велела своим детям мыть клубнику, потому что на ней была пыль из печей концентрационного лагеря.

Райнера преследует образ калитки, ведущей прямо из садика на территорию концлагеря - он называет ее "воротами в ад."

"Трудно объяснить чувство вины, - говорит Райнер. - Даже если у меня нет причин чувствовать личную вину, я все же ее чувствую. Эта вина постоянно со мной, она в моем сознании".

"Мне стыдно также, конечно, за то, что причинила моя семья, мой дед, тысячам других семей. И вы спрашиваете себя, почему они должны были погибнуть? Я все еще живу. Почему я живу? Чтобы носить в себе это чувство вины, эту тяжесть и пытаться договориться с самим собой. Пожалуй, это единственная причина моего существования - осознать вину, которую не осознал мой дед".

Отец Райнера так и не отверг идеологию, с которой он рос, и Райнер прекратил с отцом любые контакты в попытке как-то справиться с виной и позором своей семьи.

Для Катрин Гиммлер взяться за перо было ответом на тяжелое семейное наследство, ведь среди ее предков был Генрих Гиммлер.

"Это тяжелое бремя - иметь кого-то такого в семье, такого близкого родственника. Это то, что не дает покоя", - говорит Катрин.

Гиммлер, один из ключевых архитекторов Холокоста, был родным братом деда Катрин, который - как и третий брат - также был членом нацистской партии.

Катрин написала книгу "Братья Гиммлер: история немецкой семьи" в попытке "найти что-то позитивное" в фамилии Гиммлер.

"Я приложила все усилия, чтобы дистанцироваться от прошлого и взглянуть на него критически. У меня уже больше нет нужды стесняться моих родственных связей".

Катрин говорит, что потомки нацистских военных преступников, судя по всему, попадают в ситуацию между двумя крайностями.

"Большинство решают разорвать любые связи со своими родителями, чтобы иметь возможность строить собственную жизнь так, чтобы семейная история ее не разрушала. Или они решают быть лояльными и безоговорочно любить свою семью, пытаясь закрыть глаза на негативные вещи", - говорит Катрин.

Она добавляет, что все потомки видных нацистов стоят перед одним и тем же самым вопросом: "Можно ли действительно любить своих предков, если хочешь быть честным и действительно знаешь, что они делали или думали?"

Катрин считала, что отношения с отцом складывались у нее хорошо, пока не начала изучать прошлое своей семьи. Ее отцу было трудно говорить о семейной истории.

"Я могла только понять, как ему было тяжело, когда сама осознала, насколько мне трудно смириться с тем, что моя бабушка была нацистом. Я ее действительно любила, я гордилась ею, и мне было очень тяжело, когда я нашла ее письма и поняла, что она поддерживала контакты со старыми нацистами и даже отправляла посылки военному преступнику, приговоренному к смертной казни. Во мне все перевернулось", - говорит Катрин.

Попытки узнать о прошлом своей семьи были нелегким делом для Моники Гертвиг. Она была еще младенцем, когда ее отец Амон Гот был осужден и повешен за убийство десятков тысяч евреев.

Гот был садистским начальником концентрационного лагеря "Плашув", но Монику воспитывала ее мать, которая скрывала от нее все ужасы военных событий.

Ребенком Моника создала себе розовую иллюзию своего отца по семейным снимкам.

"Я создала себе такой образ, что, мол, евреи в "Плашуве" и Амон были одной семьей", - вспоминает Моника.

Но в подростковом возрасте она усомнилась в этом взгляде на отца и поставила острые вопросы матери, которая вынуждена была признать, что ее отец, "возможно, убил нескольких евреев."

Однажды после неоднократной настойчивости со стороны дочери мать, по ее словам "как сошла с ума" и избила Монику шнуром от какого-то электроприбора.

Только после фильма "Список Шиндлера" Монике стали поняли полные масштабы преступлений ее отца.

Роль Гота сыграл Ральф Файнс, а просмотр фильма стал для Моники ударом.

"Я все думала, что этому должен наступить конец и на каком-то этапе они должны прекратить расстрелы, поскольку если этого не произойдет, я просто сойду с ума прямо здесь, в кинотеатре", - говорит Моника, которая вышла после кинофильма в состоянии шока.

Для Беттины Геринг, внучки брата Германа Геринга, считавшегося преемником Гитлера, наступило понимание, что она должна прибегнуть к решительным мерам, чтобы отмежеваться от наследия своей семьи.

Она и ее брат решили пройти процесс стерилизации.

"Мы это оба сделали..., чтобы больше не было Герингов", - объясняет она.

"Мой брат это сделал, он мне сказал "Я прервал линию".

Из-за того, что она была похожа на Германа Геринга, Беттина была вынуждена уехать из Германии 30 лет назад и сейчас живет в отдаленном доме в Санта-Фе в штате Нью-Мексико.

"Мне легче справиться с прошлым семьи на таком большом расстоянии", - объясняет она.

В то время как Беттина решила податься куда глаза глядят от места преступления своих родственников, Райнер Гесс решил, что должен посетить эпицентр позора своей семьи - "Аушвиц".

Когда он был ребенком, то ему не разрешали - из-за его фамилии - ехать с одноклассниками в Освенцим. Но когда ему было уже за 40, он почувствовал потребность посмотреть правде в глаза и предстать перед "ужасами и ложью, которые сопровождали меня все эти годы в моей семье".

Увидев дом, где рос его отец, Райнер все время повторял слово "безумие".

"Это безумие, что они здесь построили за счет других, и противно, что они говорили, что этого не было"

Он не мог вымолвить и слова, когда увидел "ворота в ад". В информационном центре для посетителей Райнер столкнулся с эмоциями людей, которые приехали в бывший концлагерь, где когда-то погибли их семьи.

Одна девушка-израильтянка расплакалась и сказала, что его дед уничтожил ее семью и она не может поверить, что он решил предстать перед ними.

Когда Райнер говорил о своей вине и позоре, один из бывших узников "Освенцима" в уголке информцентра спросил, может ли пожать ему руку.

Пожимая руку, очевидец Холокоста по имени Звика рассказал Райнеру, что когда общается с молодежью, говорит, что нельзя обвинять родственников нацистов, ведь они не были в то время в том месте.

Для Райнера это был определяющий момент в его попытках справиться с бременем вины его родственников.

"Получить одобрение от кого-то, кто пережил все те ужасы и знает, что вас там не было, что вы этого не делали. Впервые в жизни я почувствовал не страх или позор, а радость, внутреннюю радость".