Как банда "Гиви" обстреливает аэропорт, - репортаж из "ДНР"

Автор: П.Каныгин

Специальный корреспондент "Новой" Павел Каныгин передает с позиций сепаратистов, как выглядит артиллерийская дуэль с аэропортом и что рассказывают уцелевшие жители разрушенного Иловайска.

На кухне. Фото: Петр ШЕЛОМОВСКИЙ


"После наших шахт тут не так и страшно"

На следующий день после подписания соглашения об отводе вооружений в Донецке было уже спокойно. Затишье длилось часов десять или двенадцать. К аэропорту мы подъезжали через частный сектор со стороны Путилковского моста. Территория, прилегающая к аэропорту, отходила по соглашению под контроль "ДНР". Сам аэропорт оставался в ведении украинских сил. Обе стороны должны были отвести все тяжелое вооружение…

Ехать от Путилковского моста нам оставалось пару километров. Но впереди раздался первый залп, и над огородами возникло облако пыли. За деревьями показался ствол ЗУ. В кузове "Газели" ее с дымящим стволом уже уволакивали в гараж какого-то коттеджа. Мы сбавили скорость. "Нормально щас укров приложили! - крикнул нам из гаража немолодой дэнээровец, весь в пыли. - Суки, это им за мой Куйбышевский район!" Дальше квартальными улицами ехали быстро, до той самой 9-этажки, с которой видны терминалы. Тут еще живут несколько человек. Но главные в доме не они, а батальон полевого командира Гиви (позывной). И он, и сама 9-этажка прославились благодаря сюжету на Первом канале, в котором бойцы Гиви обстреливали аэропорт из квартир этих самых жильцов.

К дому успеваем проскочить до того, как с аэропорта начинается ответный обстрел. Мина перелетает через дом и с треском разрывается где-то в огородах. Через тридцать секунд снова, но уже ближе.

Жильцы - три женщины - прячутся в подъезде между несущими стенами. Отряд дэнээровцев-минометчиков пережидает в одной из брошенных квартир на втором этаже. На стене фотографии девочек-близнецов, раскиданы вещи, компьютер. Снаряды разрываются где-то рядом, но в сам дом еще не прилетают. Молодой светловолосый дэнээровец молча отрезает себе кусок колбасы, еще двое сидят в кресле, откинувшись с закрытыми глазами, один лежит на диване со сдвинутой на лоб шапкой и только отсчитывает: "Вот сейчас", "и еще". А потом мы слышим, как разрывается где-то поблизости или уже у самого дома. Но дальше опять становится тихо-тихо. У морщинистого 50-летнего бойца звонит телефон.

- Вова, давай четыре раза восьмидесятыми! - слышно из трубки.

И Вова быстро идет вниз.

- Это только пощекотать, - говорит тот, который на диване.

- Так, на хрен, пощекочим.

- Нравится тебе? - спрашивает меня тот с дивана.

- Нет, - говорю я.

- И меня это тоже все достало… Вот сейчас.

Снова разрыв, уже близко. В занавесках зажужжала муха.

- Теперь же, сука, заснуть не даст, - сказал минометчик с закрытыми глазами в кресле.

- Шо, Вань, укропы муху разбудили?

А потом глухие хлопки раздались уже со двора нашей 9-этажки - четыре с короткими интервалами. Минометчик Вова вернулся в квартиру. Дальше никто не стрелял минут двадцать.

- Ну как там Москва? - спрашивает молодой. - Жить-то дорого?

- Дорого, - говорю. - Не то что у вас.

- Да ты не переживай, это нормально, это "перемирие", жить будем, - улыбается Петя. - Прям в самой Москве живешь?

- Во Внукове.

- Э, вот это ты зря, брат, - сказал минометчик. - Хреновая жизнь у аэропорта!



Аэропорт из окна кухни. Фото: Петр ШЕЛОМОВСКИЙ


- Когда все это кончится, поеду в Москву, - сказал молодой.

- А я к себе в Макеевку. Окна бы вставить, все рассыпалось.

- Ты же знаешь, Вов, шахту затопило. Нечего делать в Макеевке.

- Да нет! Свет дадут, насосная заработает, все откачает.

- Ну, может, и откачают. Ну полгода посидим, подождем, когда-то же откачают.

- Скорей бы, - сказал Петя. - А то все в Москву поедем.

- Вы все тут шахтеры?

- Ну были. Стали минометчики. Малой, а Малой! - сказал боец с дивана. - А че ты в Москве делать-то будешь, там же шахт нет?

Гиви курит в маленькой кухне на седьмом этаже. Без брони, в обычной униформе с кружкой чая. На вид ему лет 35, высокий и смуглый. Перед окном с выбитой рамой сидят еще двое бойцов помоложе. На подоконнике шипят штук семь раций. Но никто не отвечает. В соседней комнате в бинокль смотрит девушка с шевроном "Отряд Гиви". В метрах восьмистах - здание нового терминала и его раскуроченные стены. В квартире этой - что-то вроде смотровой площадки.



Гиви. Фото: Петр ШЕЛОМОВСКИЙ


- Пацаны, у меня для вас новость: Порошенко на днях в аэропорт приезжал, - говорит бойцам Гиви.

- Куда?!

- Вот сюда. Просрали такую птицу.

- Да ты че, командир!

- Я те говорю!

- Да мы бы его …! - сказал боец у окна. - То-то они шарашили "Ураганом" весь день.

- Да шучу я, братан. Он там где-то в 20 километрах на камеры позировал.

- Нас тоже вчера начальство с визитом посещало. Мы гавриков этих так полили и "Ураганами", и "Градами". Захар (премьер Захарченко. - П. К.) аж очумел.

- Командир, а почему - "Гиви"?

- А почему не "Гиви"? - с хрипом отвечает дэнээровец.

- Да интересно. Хотя ты же просто смуглый.

- Командир пришел, кто-нибудь чай предложит? - сказал Гиви.

Над домом в сторону аэропорта просвистело что-то тяжелое. Через пару секунд справа от терминала поднялось облако дыма.

- Мои парни их достанут, - сказал Гиви. - Дайте пару недель.

- Украинцы вам всегда отвечают?

- Да какой они отвечают! Сидят они там под землей, вылезают и лупят в разные стороны.

- Но они целят как раз по вашим огневым точкам.

- Да они уроды конченые. Посмотри, что сделали с районом! Видишь, какое же это, на хрен, перемирие?!

- Но и вы, и они стреляют.

- Мы этих тварей сдерживаем. Они бы давно расползись тут везде, диверсанты ползучие только и ждут, - Гиви сплюнул. - По соглашению, да, они сегодня должны сдать нам Пески, Марьинку? Где, мать твою, Пески и Марьинка?!

- Сегодня последний день отвода тяжелого вооружения, - повторил боец у окна.

- Вы собираетесь отводить свои силы также?

- Да вы че, - сказал Гиви. - Это наша земля. И где тут у нас тяжелое вооружение?

- Почему вы их называете "киборги"? - спросил я.

- Амазонка, - позвал Гиви девушку в камуфляже. - Почему они киборги?

- Потому что обдолбанные ходят, - крикнула Амазонка.

- Слышали? Наши пацаны из разведки у них там и шприцы, и какую-то херь порошковую находили, - сказал Гиви. - Какие еще вопросы.


Амазонка. Фото: Петр ШЕЛОМОВСКИЙ


В кухню входит невысокий человек в синей беркутовской униформе. В бронежилете, с пластинами на ногах, руках, в мотоциклетной каске. С редкой рыжей бородой и маленькими глазами.

- Опять здесь пресса! Зачем опять тащите их сюда? - крикнул он Гиви. - Убери фотографа, я же сказал, не снимать козырек!

- Моторолла, не кипешуй, - сказал Гиви.

- Друзья мира. Сначала приходят, потом укропам уже все про нас известно.

- А ты че, боишься? У нас и так все друг у друга перехватывается. Пусть знают.

- Пусть уходят!

Через несколько секунд где-то впереди раздается автоматная трескотня. Моторолла быстро спускается вниз. Гиви остается на смотровой кухне.

Пока тихо, во дворе 9-этажки снова начинается движение. Женщины выходят из подъезда посмотреть, куда упали снаряды. Из-под остова сгоревшей когда-то давно "Газели" вылезают кошки. Откуда-то возникает брошенный ретривер, исхудалый и с грязным ошейником. Минометчики начинают переносить ящики с боеприпасами - из-за дома поближе к орудию. Мы делаем несколько кадров, а дэнээровец Вова мчится докладывать Гиви. Идем к Гиви следом. "Сфотографировали мины с российской маркировкой!" - говорит, запыхавшись, Вова. "Ничего российского у нас тут нет, - отвечает Гиви уверенно. - Все это - отжатое у укропов".

- Успею дойти к мосту, не успею? - спрашивает дэнээровцев пожилая женщина.

- А бог его знает, Нэлли Петровна.

- Да мне только в магазин.

- Да хоть в музей. Вы ж знаете, они там бешеные. Давайте еще полчасика подождем.

- Почему ваш дом используют как военный объект? - спрашиваю женщин.

- Ополченцы-то? Да они нам защита, и кормют, - сказала женщина в старых трико.

- Бежать нам некуда, - сказала пожилая Нэлли Петровна. - Я одна, тут мой дом, а где их дом и зачем они нас мучают?

- Бомбу ядерную сбросить на этот Киев! Проклятые, что делают с нами!

- Не надо никуда бомбу, Ира. Пусть уйдут просто.

- Тут на третьем этаже старушка живет, - сказала Ира - Так она очень против, против всех, никого не признает! Ходила жаловаться на шум в горисполком. Вот ей предложили переехать. Даже ДНР предлагала другое жилье. Так она отказывается!



Ира. Фото: Петр ШЕЛОМОВСКИЙ

- Бедная, бедная Алла, - сказала Нэлли Петровна.

- Но вы почему остаетесь?

- У нас тут все. Вся жизнь прошла, чего уже дергаться.

Мимо нас снова пробегает минометчик Вова: "Щас заправим укропов сто двадцатыми!" В подъезд снова набиваются люди. Среди нас, гражданских, оказываются два молодых пулеметчика. "Они очумели, - говорит пулеметчик с усами и запачканным лбом. - У них ящики с боекомплектами прямо под обстрелом". Кошки и брошенный ретривер, замечая суету возле миномета, бегут в подвал. Женщины в подъезде закрывают ладонями уши - миномет начинает гулко бить. Ответ прилетает очень скоро. Первые снаряды ложатся вдалеке, затем все ближе и наконец попадают уже в дом. Женщины садятся на скамейку. Сыплется что-то сверху. Через выломанную дверь подъезда видно, как летят стекла и осколки ложатся на асфальт. Минометчики садятся на корточки.

- Разозлили мы их что-то, - сказал Вова.

- Мужики, а если по ящикам долбанет? - говорит усатый пулеметчик.

- Сплюнь лучше!

- Если в ящики, то полный привет.

- Так, на фиг, занесли бы!

- Да ладно. Моторолла, знаешь про нас что сказал: "Мужики, а вы какие-то одноразовые!"

- Почему?

- Ну ты видишь на нас броню? После наших шахт тут не так и страшно.



"Отжатые" у украинцев мины. Фото: Петр ШЕЛОМОВСКИЙ


- А ты на какой работаешь?

- "Ясиновка". Затопило, все в дерьме.

- Сочувствую, брат. На нашей здесь, в Донецке, пока откачивают, но работать, когда такое, невозможно.

- А Гиви, говорят же, бывший военный. В укропские времена еще служил.

- Моторолла тоже служил. Вот им аэропорт и доверили.

И вот сейчас:

- Ох, только не в ящики!

- Разозлили мы этих гадов.

Когда через час ответного обстрела, наконец, совсем стихает, Гиви отвозит Нэлли Петровну на машине к Путилковскому мосту.


Иловайск. Дом, переживший гестапо

Бои в этом 20-тысячном городке прекратились больше месяца назад. Но город так, кажется, и не пришел в себя. Что здесь происходило в последние дни августа, и сепаратисты, и украинские силовики называют одинаково - мини-Сталинградом. Полностью или частично разрушено больше половины всех строений. На улицах повсюду осколки и воронки. Гусеничная техника вдавила асфальт в дорогу, ведущую к городу. В центральной его части, где размещались позиции ДНР, разрушены вокзал, школа, железнодорожное управление с подвальным бомбоубежищем - сюда попал снаряд, погибло две семьи. В западной части города, которую занимали украинские силовики, разрушений не меньше. Разрушена школа № 14, где расквартировался батальон "Донбасс" МВД Украины. Бойцы здесь спали на полу в спортзале. От большинства домов на Ломоносова остались только каменные печи. Силовики и сепаратисты обстреливали друг друга, не жалея местных.

То есть разницы между "дэнээровским" центром (это улица Шевченко) и "украинским" западом (ул. Ломоносова) - нет никакой. Но о том, что ее нет, жители Иловайска не знают до сих пор, даже после вывода всех войск. Центр и западную окраину разделяют 15 минут ходьбы, но город так и живет легендами. Например, уцелевшие жители на Шевченко уверенно пересказывали мне подробности пыток, которые устраивали "накуренные нацгвардейцы" над их соседями с Ломоносова.

У старого трехэтажного дома на ул. Шевченко, памятника местного значения, где в войну размещалась тюрьма гестапо, снесло крышу и внутренние перекрытия. Уцелевшие живут теперь в гаражах неподалеку, а сейчас разгребают мусор во дворе. Старшая по дому - Галина Адамовна, женщина лет 50 - рассказывает мне, как нацгвардейцы на Ломоносова прибивали к опорам линий электропередач людей, а потом пускали по ним ток. Другая женщина добавляет, что отрубали головы.

- А посмотрите, что они сделали с домом нашим, - говорила Галина Адамовна. - Всю жизнь горбатились, чтобы на старости лет пожить, а тут - все…

- Как жить-то теперь? У меня квартира была - игрушка! Я ванну кафелем только доделал, и тут началось!

- Вера Ивановна у нас тут такой палисадник развела, просто сказка. И георгины, и розы, и астры, все так цвело.

- Как жалко, дом ту войну пережил, а сейчас угробили вместе с имуществом, - сказала Вера Ивановна. - Главное - не вернешь уже ничего.

- А сколько погибших в доме? - спрашиваю.

- Да поди знаем, все же завалило. Я в погребе в гараже пряталась, - говорит Галина Адамовна. - Хорошо, я туда перенесла немного вещей, телевизор поставила.

- Вы были на Ломоносова?

- Да боже упаси! Изверги, что они творили, страшно думать! Им бы так на Киев бомбу!

Мы поехали искать следы зверств на Ломоносова. Но ничего явного не обнаружили - как, например, следов на опорах электропередач.

В школе, где размещались "донбассовцы", были выбиты окна, снесена крыша, стены изрезанны осколками. В подвале здесь прятались жители соседних частных домов.

- Ну, как пытали, - говорит сторож Лена, женщина лет 40 с седеющими висками. - Думали, будут пытать. Но кормили супом, тушенкой.

- Кто кормил?

- Да нацгвардейцы, подкармливали нас полевой кухней.

- А потом?

- Ну а что потом… Видите, кровь, - Лена показывает на пол спортзала. - Били их наши. Снаряды свистели, думали: все, конец. Потом "донбассовцы" решили отступать, предлагали нам эвакуироваться. А куда мы все бросим? Тем более, я ж школу охранять должна.

- От кого, Лена?

- Да хоть от своих! - сказала сторож. - Растащут все, только отвернешься. У нас видели - "Осторожно мины" в подсобке висит? Так это мы там уголь спрятали на зиму.

- Думаете, школу восстановят?

- Это вы лучше нам скажите! Уже и верить кому, не знаю, чего ждать. Все сложно как-то выходит, как-то все…

- Неоднозначно?

- Да, так как-то… Люди погибают только зачем, непонятно.


Павел Каныгин, "Новая газета"