Государственные банки должны стать прибыльными, - Геннадий Хелемский

Автор: Кирилл Грищенко

Согласно официальному заявлению Укргазбанка, его переговоры с Международной финансовой корпорацией (IFC), входящей в группу Всемирного банка, подходят к успешному завершению. IFC утвердила соглашение о займе на 30 млн евро с возможной конвертацией в его капитал до 20% акций банка.

 О том, как это отразится на самом государственном банке, и какие перспективы ждут банковскую сферу Украины, мы поговорили с директором департамента структурированного торгового финансирования Укргазбанка Геннадием Хелемским.

-Оцените результаты 2019 года для украинского банковского сектора ?

-Этот год был успешным для всех банков, пожалуй, кроме одного-двух. Хорошие коммерческие банки – все покажут прибыль.

События 2014-2017 гг очень хорошо простимулировали сферу в целом - произошла адаптация национального банковского рынка к европейской и общемировой модели. Крупные олигархические банки были выведены с рынка, иностранные сами ушли или ощутимо сократили свое присутствие. В разы снизилась доля российских финучреждений. Естественно, выросла доля государственных банков. Для многих – кризис стал возможностью, и они ею воспользовались. Например, "Укргазбанк" переместился с 15-го места на 4-е.

Сегодня банки, в основном, ищут для себя новые рыночные ниши. Активно осваивают модели, которыми раньше не занимались: работают с малым и средним бизнесом, с розницей, развивают потребкредитование. Доминирующую роль крупного корпората все стараются снижать, понимая ее рискованность, особенно для средних и крупных банков.

-Нацбанк и правительство декларируют смягчение монетарной политики и либерализацию рынка капитала. Насколько, по вашему мнению, эти заявления реальны и когда украинскому бизнесу ожидать снижения ставок по кредитам?

-Критиковать регулятора и политикум всегда проще, чем принимать сложные решения в непростой экономической и политической обстановке. Гос служащие взяли на себя ответственность, прошли непростой этап. Сказать, что в нашем сегменте рынок оптимально регулируется – нет. Но какой банкир на планете считает, что его регулятор оптимально работает? С нашим Нацбанком мы, как минимум, находимся в постоянной рабочей дискуссии и они делают то, что должны делать, для упрощения работы финансового рынка.

Что касается снижения ставок – это общемировой тренд. Минимум у 5 европейских центробанков – отрицательные ставки. Долгое время в системе низких ставок работал и американский центробанк.

У нас сейчас уникальная ситуация, впервые за четыре тысячи лет истории финансов, есть большой объем средств, проинвестированных в активы с отрицательной ставкой. Такого не было никогда.

Для нас, как и для других развивающихся рынков, это дополнительная аргументация в общении с инвесторами по поводу снижения стоимости нашего риска. Если исторически стоимость немецкого риска была 4%, то наш риск разумно было считать 12%. Если сейчас немецкий риск стоит минус 1%, то и для нас это аргумент в разговоре о снижении нашего риска по отношению к иностранным инвесторам.

Надо отдать должное Минфину – оно активно снижает ставки. Понятно, что одномоментного понижения в 2-3 раза произойти не может, это поэтапный процесс, но однозначно позитивный.

Рано или поздно снижение этих ставок скажется и на кредитах для реального сектора. Снижается стоимость фондирования, платы за риск – снижается и стоимость кредитного продукта для клиентов реального сектора. Процесс этот идет последнее несколько лет, хотя и незаметен для общественности.

-Оптимальная, по вашему мнению, бизнес-модель для государственных банков, она существует? Должны ли они стать отраслевыми?

-Это достаточно сложный вопрос. У нас есть три группы госбанков, у каждой своя история. Первая группа это исторически сложившиеся госбанки, которые были всегда – "Укрэксимбанк" и "Ощадбанк". Вторая – частный банк, в силу обстоятельств, ставший государственным, такие как "ПриватБанк", теперь им занимается Минфин. Третья группа это Укргазбанк с присоединенным в своё время банком "Киев".

У "ПриватБанка" - очень сильная рыночная позиция в определенных сегментах, которую он будет активно защищать. Соответственно, ему придется работать в неком таком "шпагате" – с одной стороны юридические баталии с бывшими собственниками, с 150-200 миллиардами проблемных активов, с другой – функционирующая рыночная модель, генерирующая большой доход. Да, государство вложило большой ресурс в покупку этого банка, докапитализировав его, но на сегодня он генерирует высокую доходность и лет за 10 это отобьется. Для инвестиций на банковском рынке Украины это неплохо.

По "Укрэксимбанку" и "Ощадбанку" у Министерства финансов Украины есть позиция, выработанная совместно с МВФ: у каждого из этих банков должна быть специализация. У "Укрэксимбанка" – поддерживать экспорт-импорт, работать в кооперации с экспортным агентством и данный процесс запущен. "Ощадбанк" останется универсальным банком. Обе модели – рабочие, так работают многие банки в развивающихся странах.

Но и государственные банки должны приносить прибыль акционерам. Сегодня государство декларирует курс на уменьшение своего присутствия, как основного игрока, на банковском рынке, ведь госдоля в 60-70% – это уникум и вряд ли оптимально со многих точек зрения. Кроме России, таких примеров нигде больше и нет.

Уменьшить долю можно только путём продажи, заинтересованным инвесторам, но, чтобы кому-то эти банки продать – их нужно привести в порядок. Потому что предложение "давайте все распродадим за 1 доллар" годится только для скандала в соцсетях. Даже за 1 доллар убыточные активы без чёткой бизнес модели, с огромной долей проблемных активов не нужны никому. Придётся доплатить при продаже. Для того чтобы продать системному инвестору, банки надо подготовить, сделать их интересными для инвестирования. Это достаточно долгий процесс, которым сейчас занимается Министерство финансов. У нас в "Укргазбанке" он прошел очень быстро и успешно, акционером и IFC приняты все решения, и мы ожидаем сделку в ближайшем будущем.

Насколько эта ситуация сопоставима с другими госбанками – мне судить сложно. У них свой путь.

-Вы упомянули о работе с IFC. Расскажите подробнее, на каком этапе сейчас проект?

-Наверно, мы единственный успешный пример сотрудничества между государственным банком и международной финансовой организацией. Есть меморандум между Министерством финансов, IFC и "Укргазбанком", подписанный в 2017 г., согласно которому IFC должен стать инвестором "Укргазбанка" после процесса коммерциализации и выполнения определенных обязательств с нашей стороны. Перед тем, как принимать все решения, они сделали глубокий анализ банка, адаптировали нашу работу под международные стандарты. Мощная поддержка была как на организационном, так и на техническом уровне.

Сегодня мы плодотворно сотрудничаем с IFC по нескольким продуктам. В том числе – мы давно участвуем в программе финансирования GTFP. Стартово была выделена сумма в $20 миллионов, потом ее увеличили до $70 миллионов. Мы финансируем импортные и экспортные операции украинских компаний, исключительно из реального сектора. Изначально мы предлагали поддержку сроком до года, позже - увеличили до 3 лет, на сегодняшний день мы можем рассматривать, в определенных случаях, и более длительный период. Это весомый инструмент помощи украинскому бизнесу. В нашем банке мы также активно используем подобную программу от ЕБРР. Мы подключились к ней в июле 2019 и уже в ноябре лимит был увеличен вдвое.

Торговое финансирование не единственная кооперация, которая у нас есть с IFC на данный момент. Они помогают нам технически в "зеленом" финансировании, в малом и среднем бизнесе. Подобные процессы кооперации могли проходить и в других государственных банках с их потенциальными партнерами по инвестированию, судить об их успешности я не берусь

"Зеленая" энергетика сегодня особенно популярна у инвесторов…

"Зеленые" инвестиции – это тренд во всем мире. Мы можем несерьезно относиться к шведской школьницей, Грете Тунберг или поддерживать ее, но факт изменения климата игнорировать невозможно.

У Украины – гигантский потенциал на этом рынке. Это не только "зеленая" энергетика, это прежде всего – энергосбережение, мы должны научиться экономить, например, утепляя дома и работать над улучшением инфраструктуры. Мы являемся основным оператором во всех госпрограммах в этой сфере. Считаю, что за этим будущее.

-А какие еще отрасли в Украине сегодня перспективны для инвестиций?

-У нас до сих пор есть большой потенциал в природных ресурсах. В ближайшем будущем появится новый гигантский рынок – рынок земли. Если правила игры будут выписаны более-менее понятно, если удастся все это правильно проконтролировать правоохранительной, судебной системе, регистрационным органам, – это будет рынок с невероятными перспективами. Банки однозначно будут в нем участвовать, предлагать разные продукты – и для фермера, и для собственника земли.

И тут возникает вопрос – что мы будем делать с ресурсом, который зайдет. Хотелось, чтобы это было использовано больше как savings, а не consumption. Когда кто-то получит $3-5 тысяч за свою землю – что он дальше будет делать с деньгами? Будем надеяться, что отнесет их в банк на счет. И эти деньги дальше будут крутиться в экономике работая на созидание.

-Значит ли это, что через какое-то время после "запуска" рынка земли, можно будет ожидать появления новых банковских продуктов для физлиц? Или у нас этот рынок прошел стадию роста?

-Приведу пример, в США этот рынок всегда был заполнен лучше, чем в Украине. Есть тысячи банков с разнообразными лицензиями, у каждого какая-то программа для физлиц и не одна, есть отдельные программы банковских карточек, от торговых домов, ритейла, и т. д.

Тем не менее, Goldman Sachs вышел на продвинутый американский рынок со своим дочерним проектом "Маркус". Это финтех, который имеет синергетический эффект с крупным инвестиционным банком. И он оказался суперуспешным. На рынке, где есть, казалось бы, уже все возможные банковские продукты.

А объединившись с еще одним крупным игроком – компанией Apple, они создали опять-таки суперуспешный Apple Card.

Это говорит о том, что хоть наш рынок и активно развивался, но на нем еще есть огромное поле для деятельности. Да, есть очень сильный игрок "ПриватБанк", есть "Монобанк". Но я уверен, что на таком рынке, как наш, а он не маленький – 35-40 миллионов человек, даже по европейский меркам, есть огромный потенциал. Говорить, что он заполнен – это просто не понимать его глубину. Для сильных компаний, банков и правильных идей всегда есть возможность развиваться.

-А какие еще возможности, вызовы ждут банковскую сферу в следующем году?

-Украина – развивающийся рынок, страна, в которой всегда присутствует некая неопределенность. Но не думаю, что следующий год будет хуже, чем этот.

Открываются потенциально новые рынки. Да, прямое влияние на них оказывает политическая ситуация, но сейчас она плюс-минус консолидирована. Мы прошли электоральный период, понимаем, кто у нас президент, есть Кабмин, есть большинство. Неопределенность ушла– это всегда снижает накал дискуссии с инвесторами.

Однозначно будет открыт большой рынок земли, который будет интересен всем банкам. Они будут сотрудничать с рынком капитала. У нас осенью прошло несколько выпусков евробондов, этот тренд в 2020-м будет продолжен.

Все банки будут работать над снижением стоимости своего фондирования. В этом плане работает регулятор, будут работать и коммерческие банки. Если вы правильная компания, с хорошей отчетностью, прозрачной бизнес-моделью, то у вас не будет проблем получить завтра финансирование дешевле, чем вчера. И снижение будет существенное. Мы будем видеть все меньше анекдотических ставок кредитования – вроде 20%. Такого уже не будет.

 Кирилл Грищенко, для Цензор. НЕТ