Обыкновенное чудо: доброволец Сергей Козак перенес 34 операции и вернулся служить

Автор: В.Киртока, "Факты", для "Цензор. НЕТ"

"Мою левую ногу, которая после ранения висела на лоскуте кожи, военным врачам удалось спасти: они пересадили малую берцовую кость на место размозженной и удлинили ее на шесть сантиметров"

Сергей вместе с другими бойцами своего подразделения грузил продукты и подарки, переданные волонтерами к Новому году, чтобы доставить их на самые дальние позиции полуострова Чонгар на границе с Крымом. Причем носил ящики с мандаринами и яблоками, ведра с соленьями наравне с другими.

- Решив вернуться в батальон, сразу сказал командиру: "Только без жалости. Буду выполнять все задачи и приказы так же, как и другие бойцы. Мне поблажки не нужно делать", - говорит Сергей Козак. - Павел Иванович Розлач выслушал меня и позволил вернуться на службу, несмотря на то, что ноги у меня разной длины - левая, раненая, короче правой на три с половиной сантиметра.

"Ночью услышал хруст. Откинул одеяло, а загипсованная нога неестественно вывернута - сломалась"

- Сергей, ты же даже не прихрамываешь, - удивляюсь я.

- А я в обувь вставляю специальный каблучок, который приподнимает ногу на нужную высоту, - отвечает старший сержант.

- Когда тебе сделали последнюю операцию?

- В июне ушедшего года. Мне установили аппарат Илизарова, который "держал" кость, и наложили гипс. Первое время после вмешательства нога была опухшей. Когда отек спал, гипс стал свободным. Я уже был дома. Как-то ночью повернулся и услышал хруст. Поднимаю одеяло - а нога неестественно вывернута. Подвязал ее, как смог, - и в Киев, а там уже сделали окончательную коррекцию.

...Ранение Сергей получил 22 июня 2014 года. Бойцы попали в засаду в селе Долина, возвращаясь из Славянска. Первым прицельным и удачным выстрелом из гранатомета противник пробил броню БТРа. Сергею Козаку и водителю Юрию Весельскому оторвало ноги. Несмотря на это, оба бойца еще 20 минут продолжали вести бой.

- Я стоял на сиденье лицом в сторону выстрелов, опирался на правую ногу и думал, что она обожжена, - рассказывает Сергей. - При этом левую просто не чувствовал. Присел, чтобы достать очередной магазин. Когда поднимался, понял что с левой ногой что-то не так, потому что не могу на нее встать. Но все же продолжил бой и даже не почувствовал, что кто-то из бойцов наложил мне жгут выше колена. Когда все закончилось, посветил вниз фонариком и увидел, что голень лежит сбоку и держится только на куске кожи. Попросил ребят найти мой военный рюкзак. Засунул ногу туда и завязал тесемки выше колена. В тот момент думал: врачи потом разберутся, что делать. Мне ввели обезболивающее. Я оставался в сознании, даже перезвонил командиру роты, сообщил о том, что мы попали в засаду, но отбились. Дал наши координаты.

В изюмской больнице, куда доставили раненого, сосудистый врач восстановил кровообращение в фактически оторванной ноге. А пришивали конечность в Харькове врачи Киевского военного госпиталя - так совпало, что они как раз там находились. Специалисты решили не ампутировать практически оторванную ногу, а все же попытались ее спасти.

- Когда меня привезли в Киев, были опасения, что ногу все же придется отрезать, - продолжает Сергей. - Операции мне делали каждый день. Хирурги -- молодцы, боролись. Я теперь говорю им, что они пришивают непришиваемое и спасают неспасаемое...

Сложность была в том, что у Сергея остался только один сосуд, который питал пришитую ногу. Его закупорка или сужение могли окончиться тем, что голень пришлось бы удалить. К счастью, этого удалось избежать. Кроме того, во время взрыва бойцу раздробило большую берцовую кость.

- На ее место пересадили малую берцовую кость, - продолжает Сергей. - Она должна была взять на себя всю нагрузку. Кроме того, кость следовало вырастить - для этого я каждый день подкручивал шурупы системы Илизарова. За полгода кость стала длиннее на шесть сантиметров и обросла костной мозолью. Сейчас ее нужно активно нагружать, чтобы она стала еще крепче. Вот этим на службе и занимаюсь.

"Я уколов боюсь!"

Пористый лангет на молнии называется ортезом. Сергей должен его носить не меньше года, пока кость не утолщится и не возьмет на себя всю нагрузку

Сергей поднимает штанину камуфлированных брюк, и я вижу пористую лангету, которая закрывается на молнию. Этот своеобразный гипс черновчанину нужно носить, пока его голень не окрепнет.

- На ночь лангету снимаю, - объясняет Сергей. - А в течение дня она мне не мешает. Ее можно мочить. Саму же ногу постоянно крутит. Если она перестает болеть, я сразу настораживаюсь: что случилось? Почему нет неприятных ощущений? Сейчас главное -- не поломать мою новую кость.

- Что было самым сложным в лечении?

- 31 день я находился на внутривенном обезболивании. Каждые три часа мне вводили наркотик. Врачи говорили, что это смертельная доза. Но один раз я решил отказаться от него - и меня еле вывели из болевого шока. Когда я вновь заикнулся о том, что хотел бы прекратить введение обезболивающего, мне объяснили: из следующего шокового состояния меня не вытянут. И решили: боль есть - колем, нет - не колем. Вот этот месяц был самым сложным. Мало того, что находился постоянно в полусне, так еще же уколов боюсь...

- Когда решил вернуться в подразделение?

"Я был счастлив вернуться в батальон, - говорит главный сержант роты огневой поддержки. - Ребята стараются меня беречь, но я не позволяю это делать. Служба для меня - своеобразная реабилитация"

- Как только отказался от костылей. Знал, что в случае необходимости смогу делать все, что от меня зависит. Командир поставил меня на новую должность. С 21 декабря 2015 года я - главный сержант роты огневой поддержки. Кстати, на следующий день, 22 числа, исполнилось ровно полтора года с момента моего ранения. Отпустила меня и семья. Дочке Лизе еще нет двух лет - она появилась на свет за два дня до моей мобилизации. Сыну Славику уже восемь. Жена понимает, зачем и почему я воюю, гордится мной.

Во время реабилитации Сергей занялся и политической карьерой. Ему предложили пойти на выборы мэра родного города Черновцы от Радикальной партии Украины.

- Честно говоря, рад, что не стал мэром, - говорит Сергей. - Наши люди пока не готовы меняться. 30-процентная явка на избирательные участки - это несерьезно. У меня есть план, как изменить город к лучшему. Но оказалось, что мои сограждане не хотят перемен. Живут, как в Советском Союзе. Необразованны, уверены, что за них все решат... "Ваты", считаю, больше там, где я живу, чем даже на востоке Украины. А сколько пришлось бороться с местными властями, чтобы добиться выполнения всех обещаний для участников АТО!.. Попросили городские власти выделить место для монумента в память погибших на Донбассе жителей Черновицкой области - нам в ответе откровенно написали: " Припинити роботу комісії та відкласти подальший пошук місця розміщення пам'ятника загиблим учасникам антитерористичної операції до завершення бойових дій на сході України, оскільки події, що відбуваються не осмислені та не усвідомлені в цілому". В будущем вряд ли стану заниматься политикой. Своими глазами увидел, как это грязно. Как ни печально звучит, пока люди не поймут, что война идет не в телевизоре, а на самом деле, они не начнут ничего делать. Украинцы привыкли жить по принципу "моя хата с краю, ничего не знаю", а так нельзя.

- Если все так плохо, за что тогда вы воюете?

- Если нас не будет здесь, все бандформирования, которые находятся на востоке и в Крыму, расползутся по всей Украине. Я бы очень не хотел, чтобы мой ребенок ходил в школу, а рядом находились люди с автоматами. Пусть хоть на мирной части территории остается мир. Встречаю ребят, которые, отслужив, поддаются пессимистическим настроениям и не хотят возвращаться на службу. Но я думаю, что обострения по всей линии огня еще будут. И серьезные. С таким агрессором, как Россия, без силы решить конфликт не получится. Когда пес бешеный, его можно только пристрелить.

- Ты думал, что когда-нибудь будет война в Украине?

- Когда я только пришел в армию, командир взвода, тогда еще лейтенант Момот, который дослужился до начальника спецподразделения "Альфа" во Львовской области, на первом политзанятии спросил нас: "Какая страна-соседка может больше всего угрожать Украине?" Каждый выдвигал свои версии. Но он однозначно сказал: "Самый первый наш враг -- Россия. И если будет война, то не такая, как в сороковых годах. Это будет диверсионная и антидиверсионная борьба". Потом, когда Россия бесчинствовала в Нагорном Карабахе, Чечне, Грузии, стало понятно: любая республика, которая пытается приблизиться к Европе и НАТО, рискует подвергнуться российской агрессии. Прибалты молодцы: выйдя из Советского Союза, первым делом вошли в НАТО. Поэтому им ничего не угрожает. Путин же трус. Против НАТО он не попрет. Потому что понимает, что там ему будет крышечка. Могу предположить, что еще и в Молдове ситуация вспыхнет. В Приднестровье уже начинаются проблемы. На самом деле Россия никому не нужна. Империя обязательно развалится. А Украина станет в два раза больше. Правда, придется восстанавливать Луганскую и Донецкую области. Но Ростовская область, Кубань, которые не были разрушены, находятся еще в более плачевном состоянии. Там полная нищета. Им тоже придется помогать...

"Еще не бегаю, но хожу быстро"

- Сергей, у тебя была возможность лечиться за границей?

- Было много предложений проходить реабилитацию за рубежом, но ведь ногу мне спасли столичные военные доктора. Они сделали настоящее чудо, ведь нога пять часов не снабжалась кровью! Я им доверяю полностью. Игорь Савка, Сергей Цивина и Владимир Бондаренко знают каждый нерв, каждый шрамчик, каждый сосуд. Кроме того, я не считаю, что "заграница во всем нам поможет". Давайте честно: почему в Израиле такой уровень медицины? Потому что из Украины выехало много врачей, которые устроились там. Да, у нас медицина плохо финансируется. Но в клиниках и госпиталях работают настоящие волшебники.

На моей первой операции в Киеве присутствовали французы и канадцы. Хорошо помню, как они сказали: это же стопроцентная ампутация. Игорь Савка тогда пошутил: "Конечно. Но сегодня у нас нет времени. Поэтому давайте почистим ногу, а завтра-послезавтра ампутируем". Это даже стало предметом наших шуток. Игорь Станиславович все говорит мне: "Нет у меня на тебя времени, поэтому ногу отрезать не будем". Все сроки уже прошли. А он все потом-потом, - смеется Сергей.

- Я Сереже сразу сказал: "Если ты готов терпеть, лечиться полтора года, тогда будем спасать ногу", - говорит главный травматолог Министерство обороны Украины Игорь Савка. - При ампутации все гораздо проще. Через три месяца после удаления конечности наши пациенты уже ходят на протезе. Но своя нога лучше искусственной.

- Сергей советовался с вами, можно ли ему снова служить?

- Задавал такие вопросы. Сразу скажу: я ему не советовал это делать. Но я же не могу насильно посадить мужчину дома. У него есть заключение врачей, в котором четко сказано: не годен к службе в мирное время. Но раз Сергей решил вернуться в батальон - это его право. И я уважаю его выбор. Надеюсь, он будет придерживаться наших рекомендаций. Ему нельзя пока ходить без ортеза - так называется пористая лангета, которую он сейчас носит. В течение ближайшего года кость утолщится, станет, как большая берцовая, сможет справляться со всеми нагрузками и без дополнительной опоры. Столько же времени необходимо для восстановления кровообращения. Сергея могут беспокоить отеки, нога будет уставать, синеть. Со временем это пройдет.

- Все называют настоящим чудом то, что вы сохранили этому бойцу ногу...

- Так говорили и наши коллеги из Германии. Но ведь методики, которые мы применяли, широко известны в мире. Будь у нас оборудование посовременнее, наши возможности расширились бы еще больше. Это не мы чудо совершили. Просто нам всем повезло.

- На фронт стали возвращаться ребята и на протезах...

- После войны в Афганистане я написал и защитил диссертацию, в которой исследовал травмы, полученные при подрывах на минах. Последствия начинают проявляются через три года. За это время в тканях и костях культи происходят необратимые изменения. Ходить на протезах становится сложнее. Многие вскоре все же пересаживаются в инвалидные коляски. Понимаете, во время взрыва волна проходит от пяток до макушки, происходит ушиб сердца, легких, головного мозга. Все это может дать о себе знать гораздо позже. Раненые должны помнить об этом и при первых же симптомах обращаться к врачам, не запускать ситуацию. Сергей из породы людей, которые не ноют, не хнычут. Мне самому очень хочется, чтобы у него все было хорошо, чтобы он, отец двоих детей, жил активной жизнью.

- Если ты поверишь в свою инвалидность - будешь шкандыбать на костылях до конца дней, - добавляет напоследок Сергей. - А я стараюсь не обращать внимания на боль. Во время медкомиссии нейрохирург, глядя на приборы, подключенные к моей ноге, сказал: "Да ты ходить не должен!" "Но я же как-то пришел сюда, - ответил я. - И без палочки!" Сейчас уже могу быстро ходить, но уверен, что и бегать буду!

Виолетта Киртока, "Факты", для "Цензор. НЕТ"