РУС
7528 посетителей онлайн
Тимошенко устроила стриптиз, демонстрируя скромность своего гардероба. ВИДЕО.
Премьер оказалась самой дорогой моделью украинского дизайнера Айны Гассе.
Источник: Цензор.НЕТ по материалам Интер
типа баба твоего ТОВАРИЧСА круче Юльки, а ты ТУТ пургу гониш!!!
Когда предприятия начали возвращать долги, то расплачивались они бартером, что приводило к недостатку наличных денег. Невообразимо, но 88 % дохода РАО «ЕЭС» собрала в виде различной продукции и сырья. А это было зерно, древесина, цемент, сахар, спирт, шины, тракторы, хлопкоуборочные машины, хлопок, полуфабрикаты в виде котлет, двери, дверные засовы и даже целая партия фаллоимитаторов, производимых на бывшем военном заводе возле Владивостока. В свою очередь, РАО «ЕЭС» переправила бартер на другие предприятия, перед которыми она должна была погасить собственные долги. Только представьте себе недоумение шахтеров где-то в российской провинции, ломающих голову над тем, что же делать с 12-дюймовыми продолговатыми резиновыми предметами, полученными вместо месячной зарплаты в рублях.
По словам Немцова, эта в корне неправильная система продолжала существовать потому, что руководители промышленных предприятий по всей России платили круглые суммы, которые переходили из рук в руки чиновников РАО «ЕЭС» во время междусобойчиков в дорогих ресторанах. Борису Немцову пришлось положить конец этому абсурду, и в первые дни своей работы он отказался от взятки в миллион долларов.
За следующей порцией двойного скотча последовал разговор о доисторических трансформаторных станциях РАО «ЕЭС», нагрузках в электросетях, ненадежных практиках ведения учета, стремительно растущих курсах акций и перспективах выпуска конвертируемых облигаций. Но меня больше всего интересовала история Гретхен и то, в каких отношениях Борис был с ней, вступив в брак. Ходили слухи о том, что в плену страсти он может вести себя, как настоящий ревнивец, ничем не уступая традиционным русским мужчинам. Например, он купил Гретхен мобильный телефон, даже не сообщив ей номера, и распорядился, чтобы она всегда его носила при себе, а он в любой момент мог дозвониться к ней. Борис также не хотел соглашаться на то, чтобы его жена работала. Поэтому Гретхен пришлось уволиться с должности финансового директора газеты, в приватизации которой она принимала участие, после чего она занялась обязанностями жены и забеременела. Роберту и других экспатрианток в Москве, смотревших на Гретхен как на образец феминистского поведения, этот факт привел в замешательство.
В шовинистском мире, где компании ежедневно размещают в газетах объявления о том, что на секретарскую работу приглашается молодая, привлекательная девушка без комплексов, вопрос стирания гендерных границ превратился для управленцев Роберты и Гретхен в борьбу с высшим обществом. Роберта испытала пару неприятных моментов тем вечером на пути к Кемпински. Портье при входе несколько раз преградили ей путь, поскольку приняли привлекательную женщину, прибывшую в позднее время в отель без сопровождения, за валютную проститутку. Только после того как она показала свой американский паспорт и выругалась не на шутку, они отступили. Эта ситуация также повторялась и на нескольких деловых встречах. Привычную фразу «Нет, я не шлюха-переводчица» ей пришлось выкрикнуть не один раз. Итак, мне удалось заманить в офис на чай самую удачливую бизнес-леди на территории бывшего СССР, и это только через год после длительных попыток уговорить ее дать интервью. Узнав об этом, Роберта настояла на том, чтобы заскочить буквально на минутку и хотя бы мельком взглянуть на нее. В тот момент моя мама тоже находилась в городе и ей не терпелось увидеть женщину, у которой получилось утереть нос мужчинам, играя на их же поле.
Первое, что заметили моя мать и Роберта по прибытии к офисному зданию, было два больших лимузина марки «Мерседес», перекрывавших вход к зданию. Вокруг гигантских автомобилей кругами ходило несколько телохранителей с рациями. Позже моя мать отозвалась о них как о «чемпионах по плаванию из Восточной Германии»: светлые волосы, голубые глаза, безукоризненное телосложение, как скульптуры Родена, с пистолетными кобурами на боку. Еще два супермена, скрестивших руки на мускулистой груди, стояли сразу за дверьми офиса редакции журнала на шестнадцатом этаже.
«Очень холодные и равнодушные глаза, – прокомментировала моя мать. – Те ребята посмотрели на нас так, будто мы не были людьми, и я сразу вспомнила гестаповцев в Варшаве во время оккупации.» «Да, – согласилась Роберта. – Но признайте, что они очень привлекательные.»
Юлию Тимошенко охраняло в общей сложности двадцать два телохранителя, услуги которых она оплачивала из своего кармана. В основном, до этого они служили в спецназе или проходили военно-оборонную подготовку в элитных подразделениях красной армии.
«Я извиняюсь за телохранителей», – Тимошенко попросила прощения, искренне смутившись, и пожала руку. После этого моя мать и Роберта отошли в приемную редакции. «Я сказала им оставаться снаружи.»
Без сомнения, она была сногсшибательно красивой женщиной и выглядела исключительно хрупкой на фоне телохранителей. К Тимошенко было неприменимо слово «новый русский». На лице ее был едва заметен макияж, щеголяла она в классическом костюме «Шанель», на шее красовалось скромное жемчужное ожерелье, стоимость которого, по словам Роберты, потянуло бы на годовую зарплату. Волосы были золотистого оттенка, на губах – малиновая помада, а глаза – цвета морской волны.
По имеющимся у меня данным, ей было 34 или 36 лет, в зависимости от того, какому источнику доверять. Папка с информацией по Тимошенко была практически пустой, в ней было лишь несколько помятых газетных статей сомнительного характера из украинской прессы, на которых дважды маркером были подчеркнуты строки с вопросительным знаком, где утверждалось, что общий доход неизвестной компании, которой владеет Тимошенко, составляет 11 миллиардов долларов. На территории республик бывшего СССР только две компании могли бы по уровню прибыли опередить ее: частично приватизированный «Газпром» и РАО «ЕЭС». Даже компания «Кока-Кола» не смогла бы достичь такого уровня дохода, учитывая весь товар, сбытый на международных рынках.
Как ей это удалось? Я все еще находился в недоумении. Тимошенко хотела рассказать, но на то, чтобы подробно объяснить мне, как функционировала ее компания, требовалось время. К сожалению, в Москве она была проездом лишь на несколько часов. Юлия Владимировна чувствовала, что может опоздать на встречу с председателем правления «Газпрома», поэтому предложила пообедать в конце этой недели. Я быстро согласился. «Хорошо, – улыбнулась она. – Мы договорились. Я пришлю за Вами самолет.» «Самолет?» «Вы утром будете в Днепропетровске, а к шести часам вечера самолет доставит Вас обратно в Москву.»
Я постарался не быть навязчивым: «Я могу полететь коммерческим рейсом. Я не хочу занимать самолет вашей компании». «Не переживайте, – засмеялась она. – У меня их четыре.» Эта красивая леди-предприниматель рассказывала, как начинала заниматься бизнесом в конце 80-х. Она достала через свекра два видеомагнитофона. Свекор управлял кинотеатрами Днепропетровска, поэтому имел доступ к импортным видеомагнитофонам и не очень качественным видеокассетам с западными фильмами. Тимошенко поставила аппараты в своей спальне и начала копировать фильмы. Первой картиной, которую она записала, был боевик «Рембо» со Сталлоне в главной роли.
Показывать этот фильм стало очень прибыльно: изголодавшиеся по зрелищам украинцы не могли насытиться трюками крутого Сильвестра. Очень скоро у нее стоял десяток видеомагнитофонов, выдававших сотню пиратских кассет каждый день.
Развал Советского Союза предоставил гораздо более широкие возможности амбициозной Тимошенко, а ее ловкий свекор увидел шикарные способы заработать. Через товарища по Компартии он пробил ссуду в два миллиона долларов из Госбанка. Тимошенко использовала деньги на покупку бензина в России. В то время в Украине развивался энергетический кризис; прочная Советская инфраструктура была полностью разрушена созданием пятнадцати независимых государств, в каждой из них была своя валюта, свои таможенные законы, регулирующие торговые отношения между бывшими республиками. Нехватка топлива была настолько сильной, что Тимошенко обменяла весь бензин на готовые товары по очень выгодным условиям. Затем она переправила товары в Сибирь, где не было ничего, кроме нефти. И этот процесс она повторяла много раз в следующие несколько лет.
Попутно она вступила в союз с прожженным, хитрым губернатором Днепропетровска Павлом Лазаренко, бывшим председателем колхоза (с тем самым Лазаренко, который закончит свою карьеру в тюрьме Сан-Франциско по обвинению в отмывании денег в особо крупных размерах и получении от Тимошенко 72 миллионов долларов. Эти обвинения они отрицали). Лазаренко быстро понял значимость энергоносителей для постсоветской промышленности. Инфляция выросла на несколько порядков, деньги обесценивались, а нефть и природный газ заменили твердую валюту в промышленности. Тот, кто контролировал источник энергии, контролировал весь производственный цикл, в частности, потому, что лишь немногие предприятия могли расплачиваться по счетам за топливо. Днепропетровск – промышленный центр Украины и, значит, один из крупнейших потребителей энергии. Лазаренко предоставил Тимошенко концессию на энергоснабжение всей области, сделав ее фактически хозяином сотни госпредприятий, которые или работали, или закрывались по ее желанию.
Дела Тимошенко пошли круто ввысь, когда Лазаренко был назначен Премьер-министром Украины. И первое, что он сделал на новой должности – вырвал с полдесятка прибыльных энергетических концессий у нескольких крупных частных компаний и передал Тимошенко монополию национального уровня на импорт и распространение российского природного газа. Два дня спустя кто-то устроил взрыв в колонне автомобилей сопровождения Лазаренко. Он чудом выжил, отделавшись легкими царапинами, и использовал попытку покушения как повод для облав на мнимых конкурентов Тимошенко и их выведения из бизнеса.
Так появились Единые энергетические системы Украины. И Тимошенко получила контроль примерно над двумя процентами ВВП Украины. Это завидное достижение, какого, вероятно, нет ни у одной частной компании в мире. Не совсем ясно, что имел с этого Лазаренко. Однако ходили слухи, что Тимошенко была его прикрытием, а сам Премьер-министр щедро получал сотни миллионов долларов. Когда я спросил его во время интервью, что он думает об этих слухах, он опустил свою увесистую ладонь на мое колено и с оскорбленным видом, посмотрев на меня мутным взглядом, произнес, что «не имеет никаких коммерческих интересов» и действует только во благо всей страны.
Самолет ЕЭС пролетал, снижаясь, над бескрайними полями пшеницы, над сотнями, тысячами колхозов. Узкие линии разделяли цветные геометрически правильные участки земли: пастбища, вспаханные и засеянные поля. Мы пролетели над широким Днепром, поверхность которого покрыта рябью от порывов ветра. Я различал илистые берега, баржи, груженные углем и ржавые мосты. Мрачные многоэтажки и заводы, полоски дыма заводских труб и километры темных крыш зданий проносились под самолетом. Обходительная стюардесса пристегнулась, и шасси плавно коснулись взлетно-посадочной полосы.
К самолету подтянулась колонна дорогих автомобилей: два безупречных шестисотых «мерса», за которыми ехали два бордовых с грязными колесами «лэнд крузера», внутри которых непременно были бритоголовые парни. Свекор Тимошенко вышел из синего «мерседеса» и поприветствовал меня так напыщенно, будто я был прибывший с визитом глава государства. Он щелкнул пальцами, и тотчас же подбежал таможенник и быстро поставил печать в моем паспорте.
Мы сели в «мерседес» и отправились, не теряя больше ни минуты. На пуленепробиваемом стекле автомобиля я заметил логотип немецкой компании, производящей армирование. Это обстоятельство действовало на меня успокаивающе, учитывая очень яркое убийство, которое недавно произошло в аэропорту Донецка, города на востоке Украины. Один бизнесмен, который занимался продажей нефти и алкогольной продукции, возвращался из Москвы, с дня рождения Иосифа Кобзона, русского Франка Синатры. Две милицейские машины подкатили к его частному самолету и открыли огонь. Магнат, его жена и несколько телохранителей были убиты. (Прокуратура позже обвинит Лазаренко в этом покушении, что он будет полностью отрицать, находясь уже в тюрьме в Сан-Франциско.)
Геннадий Тимошенко – худощавый мужчина преклонного возраста. Его лицо сурово, как у морского волка, голову покрывают редкие с проседью волосы. Я дал бы ему под семьдесят, но было видно, что хватку он еще не потерял.
– Юля договорилась для Вас о встрече с директорами фабрик, с которыми мы работаем, – сказал он, – чтобы Вы поняли, чем мы занимаемся.
Газоснабжение, объяснил Тимошенко, было всего лишь верхушкой айсберга для ЕЭСУ, полигоном для более амбициозного дела. Компания нашла большущую и очень прибыльную дыру, созданную развалившимся Госпланом – государственным органом времен Советского Союза, который координировал каждый шаг централизованно управляемой экономики. Распад Госплана оставил начальникам фабрик горы инвентаря и долгов и ни малейшего понятия, как устроен и по каким законам живет мир капитализма. У типичного советского предприятия были тысячи работников, но не было ни отдела сбыта, ни хоть единого торгового агента. В прошлом Государство просто поставляло все необходимое сырье и брало готовую продукцию; не было необходимости содержать торговый штат. И вдруг начальникам фабрик пришлось не только искать себе поставщиков, но и выходить на рынок для продажи своей продукции. Более того, их клиенты и сырьевые материалы часто были разбросаны по десяткам стран. Начальники заводов, или Красные Директора, как их иногда называли, были в полной растерянности. Производство резко упало, конвейерные линии застопорились.
В игру входит Тимошенко и ЕЭСУ. Компания внедрила капиталистическую версию централизованного планирования, принимая на себя роль Госплана. Осуществляя тщательный контроль над первым звеном цепи производства, снабжением энергией, корпорация ЕЭСУ создала взаимосвязанную сеть из около двух тысяч компаний, которые полагались на ее координирование всем производственным процессом.
Я все еще пытался переварить все это, когда наш кортеж выехал на пыльный участок дороги и мимо нас мелькали сотни старых самосвалов. Почти половина грузовиков везла кучи дробленого бетона и цементные плиты с погнутыми стержнями арматуры, торчащими в беспорядке во все стороны. Вторая половина машин была завалена матрацами от мягкой мебели, светильниками, холодильниками и личными вещами, небрежно уложенными в штабеля.
– Что здесь произошло? – спросил я.
– Трагедия, – ответил Тимошенко. – Позавчера обвалилось два здания. Погибло сорок четыре человека.
Я выглянул из тонированного окна и увидел два гигантских кратера, которые были тем, что осталось от пары пятнадцатиэтажных зданий. Земля буквально раскрыла свой зев и проглотила одно здание, другое было частично утонувшим, накренившимся и разломленным пополам.
– Они были построены на песках без надлежащего фундамента, – Тимошенко с недовольством покачал своей седой головой.
Это было примером глупости Госплана. Когда герой своего города Брежнев взошел на Кремлевский трон, Москва приказала построить десятки новых заводов и многоэтажных домов в Днепропетровске. Строители были так заняты выполнением священных планов, что никто не удосужился произвести геотехнический анализ, чтобы определить, нужно ли было забивать в землю крепежные балки. Как следствие, сорок четыре человека были похоронены заживо, сотни остались без крова.
Мы промчались вдоль длинной вереницы грузовиков и прибыли к закопченному строению, не поддающемуся описанию, но похожему на какое-то учреждение. Это был центральный офис ЕЭСУ. Вестибюль был ужасный, в нем царил запах дезинфицирующего средства. Он был заставлен чахнущими цветами в горшках и обвешан плакатами бедствующего металлургического института, к которому относилось здание. На доске объявлений, возле входа в лифт, желтый плакат рассказывал о том, что следует делать в случае ядерной атаки.
– Мы только въехали, – извиняющимся тоном сказал Тимошенко. – У нас не было времени отремонтировать вход.
Понятие коммерческого офисного пространства, очевидно, отсутствовало в Днепропетровске, и развивающиеся компании обычно арендовали здания у обнищавших школ или органов местного самоуправления.
(И снова волонтерская служба за рубежом показала, что она находится на гребне волны; современный комплекс в центре города, финансируемый Мордехаем, был закончен, и помещения сдавались по космическим ценам.)
Мы поднялись на шатающемся лифте от тусклого вестибюля на пятый этаж. Как только дверь, громыхая, открылась, я оказался на другой планете. Я ступил на плюшевый ковер, и на меня повеяла освежающая прохлада от кондиционеров. У меня было ощущение, что я магическим образом оказался на верхнем этаже небоскреба в Манхэттене. Я был в сердце успешно работающей и хорошо отлаженной машины по производству денег.
Четыре секретарши и пара охранников расположились перед офисом Юлии Тимошенко, и это была всего лишь дневная рабочая смена.
У нее было еще четыре помощника-секретаря, которые работали круглосуточно для того, чтобы кто-то всегда мог ответить на телефон в случае крайней необходимости, а таких случаев, я думаю, у ЕЭСУ было предостаточно.
Тимошенко выглядела уставшей, когда она обходила вокруг массивного стола из красного дерева, чтобы протянуть свою изящную ручку. Она казалась особенно хрупкой в своем огромном офисе, который напоминал кабинет большого начальника с прилегающими помещениями, который доставили грузовым контейнером по почте вместе с мебелью, внутренней отделкой и деревянной обшивкой, подобно сборным ирландским пабам, которые устанавливают в Москве, Киеве и Риге. Тимошенко, конечно же, внесла несколько своих деталей. Громадная карта Газпрома с изображением бывшего СССР занимала всю стену. На ней крест-накрест были изображены трассы трубопровода, а мигающими красными точками обозначены местонахождения перекачивающих станций. На почетном месте, над спинкой ее высокого стула, у Тимошенко висела позолоченная фотография великого патриота и покровителя Павла Лазаренко.
Подали чай. Попивая чай из чашек, сделанных из тонкого фарфора, мы возобновили нашу беседу. ЕЭСУ была вторым по величине покупателем российского природного газа после Германии. Компания импортировала более двадцати четырех миллионов кубометров сырья, которого достаточно, чтобы обогревать всю Францию целую зиму. Во всем этом деле поражал гениальный способ расчета ЕЭСУ с Газпромом за поставку газа, заключавшийся в запутанных бартерных операциях, которые было практически невозможно отследить. Тимошенко, к примеру, только что вернулась со встречи с министром обороны России, с которым она заключила сделку о поставке военной формы для армии. Одежда для военных шилась на украинских фабриках, которым ЕЭСУ поставляла электричество. Фабрика расплачивалась с ЕЭСУ формой, которую ЕЭСУ пересылала в Москву как часть своих обязательств перед Газпромом. Поскольку у Газпрома были миллионные задолженности по выплате налогов перед Кремлем, то газовый гигант использовал форму, чтобы списать часть долга перед российским правительством, которое неохотно принимало одежду в качестве оплаты только потому, что его военный бюджет был пуст. Ключевым вопросом, на который я не смог получить прямого ответа, был: по какой же все-таки цене Газпром засчитывал для Кремля каждый комплект формы в качестве взаимозачета по налоговой задолженности? Тут и гадать не нужно – форма ЕЭСУ была самой дорогой дешевкой в мире, и российское правительство получило намного меньше от сделки.
– Во время кризиса всегда подворачивается благоприятный случай, – скромно прокомментировала Тимошенко. – Наша специализация – это наиболее проблемные организации и те, которые безумно хотят работать на любых условиях в нашей системе. – Я считаю, что в этом и заключается сущность капитализма.
Баронесса-разбойница имела свое мнение по этому вопросу. Она просто использовала преимущества той неуправляемой системы, которая называла себя посткоммунистической.
Обед уже был готов. На трапезу Тимошенко вызвала добрый десяток руководителей фабрик, и мы гуськом пошли в большой конференц-зал, где на каждом из столов стояли маленькие украинские и американские флаги. Я не решился признаться, что я ведь родился и вырос в шестидесяти милях на север от американской границы.
Я пожал руки всем присутствующим руководителям фабрик, каждый из которых выставлял напоказ свои жирные седые волосы, уложенные в стиле «помпадур», квадратные блестящие костюмы и толстые золотые часы, и мы обменялись визитными карточками на японский манер. Визитные карточки были на любой вкус: от витиеватых (рельефные позолоченные буквы на фиолетовом фоне) до просто смешных (пластиковые карточки с цветной фотографией владельца). За тремя блюдами, тостами и речью Тимошенко, я по крупинкам собирал сведения о том, как же хваленая система ЕЭСУ работала для трех местных предприятий.
До объединения с Тимошенко у Александра Станкова не было ничего, кроме головной боли. Генеральный директор Ингулецкого горно-обогатительного комбината, железорудного рудника и перерабатывающего комплекса в центральной Украине Станков сказал, что отключение электроснабжения происходило еженедельно.
Завод не мог ежемесячно выплачивать 5,5 миллиона долларов за электричество, которое он потреблял, потому что он получал оплату лишь за 30 % своей продукции. Объем продукции снизился до 60 % по сравнению с уровнями 1991 года.
ЕЭСУ дала заводу электричество в кредит и покупала его железный порошок, который он использовал для производства чугунных слитков, рассчитываясь наличными деньгами. Заводи использовал наличные средства для расчетов с ЕЭСУ за электричество. Производство увеличилось на 25 % с тех пор, как рудник присоединился к ЕЭСУ.
– Мы бы не выжили без Тимошенко, – сказал Станков с преувеличенной экспрессивностью.
ЕЭСУ отправляла порошок Станкова на металлургический завод им. Петровского, попутно снабжая завод энергией, необходимой для переплавки порошка в слитки и прокатную сталь. Затем Тимошенко отправляла стальные листы на Новомосковский трубный завод, где, используя газ ЕЭСУ, из них делали трубы большого диаметра, которые Тимошенко продавала фирме по строительству трубопроводов, принадлежавшей Газпрому.
– Мы удвоили производство с тех пор, как мы начали работать с ЕЭСУ, – заворожено сказал Новомосковский начальник Анатолий Мельник.
Руководители фабрик с готовностью пели дифирамбы Тимошенко, но их активность сводилась на нет, как только поднимался вопрос о финансовых подробностях их договоренностей с ЕЭСУ. Я могу предположить, что Тимошенко назначала непомерную цену за энергию и производственные ресурсы (сырьевые материалы) и при этом платила очень мало за готовую продукцию – такая себе ростовщическая практика, известная, как «давальческая схема». При работе по давальческой схеме страдают фабрики, которыми пользуются торговые компании, у которых чаще всего нет доли участия в таких фабриках. При поломке оборудования торговые компании просто переходят к другому заводу. У всех директоров, с которыми я встречался, были часы Rolex и серебряные ручки Cartier. Воспитанные на «пятилетках» они заботились только о размере производства, но не обращали внимания на то, что их заводы истекали кровью, потому что они продавали готовую продукцию по цене, которая ниже чем ее себестоимость – в пользу ЕЭСУ.
Украинский парламент был возмущен, когда обнаружил, что из одиннадцати миллиардов долларов от продаж в 1996 году ЕЭСУ не заплатила ни одной копейки налогов. Тимошенко с бесстрастным лицом возражала, что наряду с этим она делала долгосрочный вклад в благосостояние Украины, лично оказывая помощь двум приютам в Днепропетровске.
Когда я сел на один из самолетов ЕЭСУ, чтобы вернуться в Москву, я был немного расстроен, увидев, что на смене в этот раз бортпроводник по телосложению напоминал защитника регби.
Пока меня не было, мой рыбный аквариум стал тревожно напоминать постсоветское общество. Две мои меч-рыбы и гуппи исчезли. Мы восстановили запасы, проверили пол вокруг аквариума на предмет высохших прыгунов и накрыли аквариум плотной крышкой. Рыба продолжала исчезать. Та рыба, которая оставалась, в ужасе пряталась, за исключением пары цихлид с черными полосами, которые нас уговорил купить один из рыбоводов. Они плавали так, как будто были хозяевами аквариума. И мы не могли не заметить, что чем больше пустел наш аквариум, тем жирнее становились они.
Как когда-то говорил Станиславский - "Не верю!"
Как когда-то говорил Станиславский - "Не верю!"
расчитано на стадо вирующиъ!
пусть бы она привела бы в свои особняки... а то подвиг, одеться по патриотичному и публично показать лейбл... еще небось дизайнер отстегнула за такую рекламу!!!
И это все в чем её можно обвинить!
Ну тогда Юлька просто святая. Хоть сразу на икону помещай.
лучше сам себя или маму свою вы*би.
Небось сидишь дрочишь (максимум на что способен) и чувствуешь себя ну уж таким героем.