Пам'яті Аркадія Бабченка
Дорогий Аркадію, ти був одним з найкращих людей на цій війні, на фронті і далеко за фронтом.
Ты не был журналистом новостей, ты был журналистом принципов, одним их тех, кто создает рамки морали и чувств, и вне которых новости воспринимать нельзя и без которых новости не существуют. Ведь и война идет за смыслы, за правду, за мораль, и победа начинается с объяснения, за что именно мы сражаемся.
Знал ли Бабченко об угрозах? Конечно, знал! Он получал угрозы в России, он был вынужден оставить Россию из-за реальной опасности для жизни. Он получал угрозы в Украине. Это была часть его работы, его служения журналистике. Такие угрозы - это тоже часть профессии. Аркадий писал только о России и войне против Украины, никаких других тем у него не было, он больше ни о чем не писал и не говорил.
Аркадий жил на войне каждый день. Потому что это не украинская война - это война с ложью, лицемерием, страхом, которые правят в России, которые пытаются уничтожить Украину.
И линия фронта у каждого проходит в душе - ты готов сражаться, ты готов быть впереди?
Без сомнения, Аркадий Бабченко убит в столице Украины российскими спецслужбами, также как были убиты ранее другие люди, защищавшие Украину и боровшиеся с путинским режимом: Павел Шеремет, Денис Вороненков, Темур Махаури, Максим Шаповал, Амина Окуева.
Самая большая угроза для путинской России - это свобода. И о смыслах этой свободы писал Аркадий. Самый яркий и острый русскоязычный журналист, один из самых талантливых людей, которые посвятили свою жизнь разоблачению путинского режима.
25 августа 2017-го Аркадий написал:
"Я обязательно вернусь в Москву. Есть у меня там еще одно дельце. На первом же "Абрамсе", который будет идти по Тверской, в люке, под флагом НАТО, буду торчать я. А благодарные россияне, забыв про Крым, будут кидать освободителям цветы и, опуская глаза, просить гуманитарной тушенки. И пинать ногами памятник Путину, говоря, что они не знали и в душе всегда были против.
Запомните этот твит".
Ты вернешься, Аркадий. Твое имя, твои портреты, правда, которую ты отстаивал вернутся в Россию, после того, как мы выиграем войну, освободим Украину, и вслед за нами свобода вернется и в РФ.
Юрий Бутусов, "Цензор.НЕТ"
оно и в африке кацап
и в абрамсе кац
наши дети в 18 лет не хотят убивать
и не пойдут в армию убийц
защищать Украину
умереть в бою
но никак не принять и выполнить приказ - убивать мирняк!!!
я читал этого хлопця пару раз
ну..
убежал от режима
и шо???
незнаю...
жаль конечно человека... жить да жить...
Запомните этот твит".
Ты вернешься, Аркадий. Твое имя, твои портреты, правда, которую ты отстаивал вернутся в Россию, после того, как мы выиграем войну, освободим Украину, и вслед за нами свобода вернется и в РФ. (V)
Что-то не припомню я его блоги на Цензоре. В основном только в твиттере его и читали.... Зато Ляшки, Мосейчука, Черновол и прочей шушары- хоть отбавляй. Или я не прав?
Это смотря из чьих уст звучит слово "братский". Если из уст убийцы, подлого человека, который "брату" вставил нож в спину- то да. А он, вероятнее всего, говорил ЗА СЕБЯ. Для НЕГО наш народ- братский. И если учесть, что по факту он отдал за этот народ ЖИЗНЬ, то он имел ПОЛНОЕ право так сказать!
Вообще, я, конечно, всё понимаю, но иногда так хочется увидеть ответную операцию - как раскидывает мозгами какой-нибудь штатный российский враль, вроде Киселева, а ещё лучше, Сурков или Шойгу (до гоблина № 1 вряд ли возможно добраться). Как паршиво, когда гибнут стоящие люди, а подонки остаются жить и зарабатывают на своей подлости.
https://www.youtube.com/watch?v=APjV2h0iG-U Пока Путин у власти, будет война всегда" - Аркадий Бабченко || Кусочек правды E05
Аркадий, земля тебе пухом😢
Нам - Перемоги, смерть мордору. Я не хочу для них свободи, пане Бутусов, та й не буде її у цих покидьків: вони її не заслуговують. А як раптом захочуть - то хай виборюють.
ствие в виде акта надругательства, унижение беспомощностью и приурочено оно завершающей
стадии окончательного слива еропой своих же европринципов - микрон оказался мокрой щелью
северному потоку быть....!!! а ведь именно наличие гтс не давало возможности полноценному
вторжению орды..... думаю мы ещё и мистрали увидим при штурме Одессы...........
Тогда вам Бабченко никчему.
Рашистский снаряд прилетевший в мирный поселок оборвал жизнь красивой молодой 15-и летней невинной девушки, украинской патриотки у которой впереди была вся жизнь. Где наши записные разгонщики зрады ака Внайом со своими твиттами на английском? Где визги западных СМИ? Где реакция общества в конце концов, где тысячи комментариев? Да об этом по всему миру должен был кричать каждый утюг! Но нет...
И вот я вижу какая реакция на событие которое реально разгоняется. Я про Бабченко. Нет не то чтобы я был рад его гибели, но. Но это взрослый мужик осознаваший все свои риски. Это далеко не безгрешный мужик, в некоторых кремлевских компаниях он вполне себе участвовал с кремлевской стороны (как бы он потом якобы не каялся). И кстати его ловили на украинских позициях с обоснованными подозрениями в шпионаже, но опустим этот момент за его недоказанностью в суде.
Сравнивать ценность человеческих жизней конечно не корректно. Но для меня трагедия Даши Каземировой в 1000 раз важнее. Трагедия убитых украинских офицеров, как на фронте так и в тылу по заказу, тоже важнее. Но сакральную жертву мне навязчиво напаривают в виде Бабченко, не ведитесь, помните своих и свою боль прежде всего.
Я обязан знать всех рядовых журналистов и следить за их деятельностью?
Не сотвори себе кумира.....
Некрасиво противопоставлять эти две трагедии. Несомненно, девочку ОЧЕНЬ жаль, как жаль КАЖДОГО убитого украинского патриота, бойца или просто ребенка на этой войне. КАЖДОГО из 11 000.... И да, об этом нужно не просто говорить, а трубить на весь мир!
Сделайте это. Внесите СВОЮ лепту в этот вопрос. НЕ противопоставляя одну смерть другой!
хто пам'ятає, що зараз в Україні вирішується питання
кінця корупції (посадки шоколадних бариг) чи
дефолту ( долар за 50 грн) ?
Аркадий Бабченко, The Question, май 2017:
"Умирать всегда страшно. И двадцать лет назад, и сейчас, и, подозреваю, даже через сто. Только страшно по-разному.
В восемнадцать лет было страшно, потому, что только-только вылез из-под мамкиной юбки. Ты еще не видел мир. Ты еще не жил. Совсем. У тебя еще ничего не было. У тебя даже любви еще не было. Восемнадцать лет - это практически еще ребенок. Мир открыт перед тобой, такой манящий, он зовет тебя всеми своими красками, а тебе надо умирать. Так и не увидев его. Так и не пожив в нем. Так и не оставив после себя ничего. Не оставив детей. Не продолжившись в них. Ниточка жизни, тянувшаяся миллионы лет от твоих предков, будет разорвана. И от этого такая тоска, такая чернуха... Как там, в "Тонкой красной линии" - мне всего девятнадцать, а мне уже так плохо. Первая чеченская для меня - это абсолютная безнадега, абсолютная тоска, абсолютная чернуха. Она даже память извратила - я был на этой войне летом, когда в Чечне буйство красок, но помню её только черно-белой. Как на кадрах хроники. Цвета в памяти не остались. Вообще. Только черное ожидание смерти.
Сейчас страх уже другой. Не такой острый. Как-то устаканился, что ли... Сейчас, по крайней мере, я уже продлил свой род. Эта ниточка жизни не будет разорвана. Ведь что такое бессмертие, как не наши дети, верно? Мы продолжаемся в них. Так что, по крайней мере, за это я спокоен.
Но страшно, что не увидишь, как растет твой ребенок. Никогда больше не сможешь обнять. И дочка никогда не сможет обнять тебя. Вот это уже жалко.
Но тут уж ничего не поделаешь. Издержки профессии. Надо это осознавать. Надо понимать, что работа у тебя такая - если потребуется, умереть вместе с этими людьми.
Умирать, конечно же, страшно. Всегда. Если кто-то говорит обратное - не верьте. И, как по мне, чем дальше, тем страшнее. Потому что постоянно везти не может. Лимит везения ограничен. Ну, раз повезло. Ну, два. Ну, пять. Но когда-то же должно все-таки прилететь...
Я видел и как ставят к стенке, и к стенке ставили и меня самого. Никакая жизнь перед глазами, конечно же, не пробегает. Все это чушь собачья. Лично я вообще думал только об одном - сможет ли он убить меня с первого выстрела, или не сможет. И, потому, как он торопливо дергал затвор, понял - что не сможет.
Собственно, в такие моменты боишься уже не самой смерти - ну, что, смерть, выключили свет, и все, если в голову, ты даже и не поймешь, что умер. По-настоящему боишься боли. Все мы видели, что артиллерийский снаряд может сделать с человеческим телом. Боишься, что будешь валяться в собственной юшке с вырванной челюстью и хрипеть еще несколько часов, собирая кишки. И чувствовать, как внутрь тебя затекает холодный воздух. Вот так умирать - и вправду страшно.
А еще жалко, что не увидишь будущего. Потому что, как по мне, мы сейчас живем в очень интересное время. Время новых прорывов, новых открытий. Я бы вот очень хотел бы прокоптить небо ещё лет сто шестьдесят и умереть, наверное, где-нибудь в Долине Маринера на Марсе. Собственно, наша с вами задача - дотянуть до того момента, когда кардинальное продление жизни будет стоить сто долларов.
Но когда ты находишься на войне достаточно долго, это все - не то, что исчезает, а отходит на второй план. Месяц-два, и тот мир, где у тебя есть дети, дом, будущее - становится расплывчатым. А реальным остается только то, что есть здесь и сейчас.
Когда погиб Игорь, мой друг и земляк, я хотел убить всех, без разбора, руками - женщин, детей, стариков... А потом умереть самому. Я тогда сошел с ума. В прямом смысле. Мне кажется, я уже начал видеть себя со стороны.
Хорошим солдатом становишься не тогда, когда начинаешь метко стрелять или далеко бросать гранаты. Хорошим солдатом становишься тогда, когда к жизни и смерти начинаешь относиться одинаково - одинаково безразлично. Тебе уже безразлично - выживешь ты, или умрешь. Тогда люди начинают делать вещи на которые человек, казалось бы, не способен. То, что потом назовут "подвиг". Своя-то жизнь не стоит ни копейки, не то, что чужая. Возвращаться потом очень тяжело. Годами. Десятилетиями. Некоторым, чтобы вернуться, так и не хватает всей жизни.
В восемнадцать лет, наверное, все же проще. Тот, кто сделал призывной возраст в восемнадцать лет - был очень умный. В таком возрасте человеком намного проще манипулировать. Еще романтика и грезы о подвигах. Еще нет ответсвенности. Нет семьи. Почти нечего терять. Проще загадить голову высокими лозунгами о долге, Родине, патриотизме, доблести.
К сорока годам все это уже не работает. К сорока годам вообще становишься осторожней.
Я вот, например, уже третий год не могу заставить себя вновь поехать на войну.
В свое время я был хорошим солдатом. Я дошел до этой стадии.
А сейчас я плохой солдат. Я жить хочу больше, чем умереть."
****
https://polka.d3.ru/ubili-arkadiia-babchenko-1604156/ 116 комментариев
Вчерашний https://twitter.com/StarshinaZapasa/status/1001026237001814016 твит Бабченко
Пост был удален, а доверенное лицо - это Марина Юденич, предложившая Кадырову "организовать с Бабченко чаепитие"...
Аркадий Бабченко, 2 октября 2017 года. https://7x7-journal.ru/item/99112 Интервью изданию «7×7» .
Одна из его статей от 2015 г.
Звонят мне тут с Первого канала.
- Аркадий, здравствуйте. Хотим вас позвать на передачу о патриотизме, приуроченную к четвертому ноября. Ведущими будут Татьяна Веденеева, Ангелина Вовк и Юрий Николаев.
То есть решили сразу начать с разрыва шаблонов. Шестеренки в голове заскрипели и встали намертво. Четвертое ноября в моем мире - это день, когда в Люблине строем ходят люди с закрытыми масками лицами, вскидывают руку в зиге и кричат: «Слава России!» Почему патриотизм? При чем здесь патриотизм? При чем здесь тетя Таня? Ангелина Вовк? Первый канал хочет позвать меня, чтобы я рассказал про факельные шествия в передаче про патриотизм вместе с Хрюшей и Степашкой на «Утренней почте»? Или что? И вообще, где я, а где Первый канал?
Потом дошло. Это же я живу в реальном мире. А Первый канал живет в мире, созданном им самим. И, по всей видимости, только для себя же и самого. И четвертое ноября у них - не день русских маршей, а день какого-то там народного единства. А тетя Таня с Вовк и Николаевым давно уже выросли из Степашкиных штанишек и «Утренней почты» и ведут теперь взрослые темы, куя духовные скрепы и восстанавливая единство нации.
- Эм-м-м-м… - говорю. - А вы хорошо подумали? Вы ж меня все равно не покажете. Я ж у вас в стоп-листах нахожусь. Вы ж все равно вырежете все, что я скажу.
Нет, говорят. Что вы. Как можно! Никаких стоп-листов на Первом нет (угу, конечно, даже когда я там работал - десять лет назад, - они уже были), вы можете сказать все что захотите, у нас нет никакой цензуры, и вообще вас посоветовал Митя Алешковский, а он так классно выступил в передаче по теме «долг Родине», мы в таком восторге, таком восторге, но позвать, правда, его больше не можем, а нам нужно что-то вроде такого же, поэтому и пригласили вас. Вы же в армии служили? Служили. На войне были? Были. На Дальнем Востоке волонтером были? Были. Ну вот и поговорим об этом добровольческом движении как о проявлении патриотизма и любви к Родине.
Ну о'кей. Если вы хорошо подумали, не вопрос. Приеду.
С каждым разом телевидение меня поражает все больше и больше. Если вы считаете, что вся эта цветистая красота делается непосредственно в «Останкино», где по коридорам ходят умные люди в цейтноте, вы сильно ошибаетесь. Например, передачу к десятилетию расстрела Белого дома мы делали в подвалах на Китай-городе. Там же, в подвалах, монтировал свой «Розыгрыш» Валдис Пельш, и туда же временами приезжала Татьяна Арно. Очень забавно было смотреть, как шикарная теледива пробирается загаженными подворотнями мимо помойки, шарахаясь от дернувших врассыпную крыс. Шоу было почище «Розыгрыша».
В этот раз передачу про патриотизм клепали на какой-то арендованной промзоне на задворках «Алексеевской». Я сначала вообще подумал, что по ошибке меня привезли то ли на строительный рынок, то ли на провинциальный вокзал где-нибудь под Рязанью. Ряд переносных биотуалетов на улице. Очередь какой-то помятой разношерстной толпы к ним. Черный мерседес-купе, стартанувший с места прямо через всю эту толпу. «Скажите, а вы бригадира не видели? Вы из какой бригады?» Оказалось, массовка. «Ну не в помещение же их в туалет водить». В самом деле. Не пускать же их между съемками в туалет для белых.
По ступенькам четыре человека провели Ангелину Вовк. Все улыбались так, словно имели честь вести под ручку наследника престола. Девочки-редакторши оказались именно девочками. Лет по двадцать. Тоже не новость - телевидение страны у нас клепают молодые, пробивные, амбициозные девочки и мальчики, которые твердо знают, чего они хотят от жизни, четко видят свою цель, идут к ней напролом, и цель эта определенно не в производстве качественной журналистики. Думаю, эта цель вообще не в России. А где-нибудь в Лондоне.
Аркадий, вот список вопросов, которые вам зададут ведущие. Нам от вас нужна история про наводнение. Что-то вроде того, как вы спасли одинокую собачку.
Ну, собачку. Плыли-плыли, деревня затоплена, хозяева эвакуированы, увидели собачку, спасли. Это очень патриотично.
Ах, собачку… Ну да, конечно. Собачку. Понятно. Да. Собачку.
Прошу прощения, у вас там вообще то семь с половиной тысяч домов затопило, просушить их до заморозков однозначно не получится, весной они потрескаются и развалятся, десятки тысяч людей в трех регионах страны останутся без крыши над головой и им надо будет отстроить с нуля пару сотен деревень - какую, к чертям рогатым, собачку, блин???
Хорошо. Про Дальний Восток тогда без истории. Просто расскажете, что там делали. Как развозили гуманитарную помощь. А пока подумайте, есть ли у вас история про войну, которую вы могли бы нам рассказать.
Надо что-нибудь патриотическое. Что-нибудь типа того, как вас ранило, а ваш друг вас вытащил. А потом погиб. Желательно.
Про войну? Да. У меня есть история про войну. Могу рассказать, как комбат гонял пленного на минное поле, и тот принес ему с трупов 30 тысяч долларов, фальшивых, правда, а потом подорвался сам, и комбат приказал его расстрелять своему ординарцу, парню-срочнику, и тот расстрелял его на дамбе, а потом ходил по батальону от костра к костру и говорил, что не может больше спать. Или могу рассказать, как мой сослуживец на блокпосту задержал шедшего в Шатой за дозой наркомана, привязал его к дереву зимой и сутки выпытывал, где тот берет дозу, а потом хотел его расстрелять, а я не дал, и мы очень сильно пособачились тогда, до хватания за оружие дошло, а потом приехал комбат и отвез этого наркомана в Чернокозово, и там из него наверняка сделали боевика, если к тому моменту родственники выкупить не успели, и он если жив, то сейчас сидит, наверное. Или могу про Диму Лахина рассказать, который на войне пробыл два дня, а потом пуля перебила ему позвоночник, отказали ноги, он попросил их сам отрезать, Родина кинула ему пенсии семьдесят долларов, хотя на одни катетеры у него уходило двести, а потом мы пытались пристроить его в госпиталь Бурденко, но он умер в тот самый момент, когда его документы были у меня на руках, - не захотел жить просто. Или про фонд «Право Матери» могу рассказать, как за двадцать лет они бесплатно помогли семьям восьмидесяти тысяч погибших в армии военнослужащих. Про Нину Пистехину, которая уже лет пять живет на Казанском вокзале и носит с собой кости своего сгоревшего сына в баночке из-под майонеза и две сумки документов, запросов, исков и справок, которые она все рассылает и рассылает по инстанциям, надеясь получить полагающуюся ей квартиру. Или про Людмилу Белову, инвалида-колясочника, мать сгоревшего в Грозном Владимира Короткого, которая уже 18 лет пытается выбить из государства добавку к пенсии по утере кормильца - 1200 рублей (прописью: одну тысячу двести рублей), и это, насколько я понимаю, примерно одна трехсотая от ежемесячной зарплаты тех, кто сейчас будет рассказывать нам про патриотизм с экранов телевизоров. Про Максима Пасько, сгоревшего в танке в Грузии, которого девять месяцев не могли похоронить, и за это время его мачеха умерла от инсульта. Про…
Аркадий, ну вы же понимаете… Нам это не подходит. Надо что-нибудь патриотическое. Что-нибудь типа того, как вас ранило, а ваш друг вас вытащил. А потом погиб. Желательно.
Вот это «желательно» меня просто убило. Знаете, довольно странное чувство, когда тебе смотрят в глаза и просят рассказать про то, как убило твоего друга. Желательно.
Нет-нет, я оставался спокоен. Просто сказал, что патриотической истории про войну у меня для них тоже, наверное, нет.
Хорошо. Тогда скажете, в общем: я там был, это страшно, никому не пожелаю. Давайте теперь поговорим про армию. Как вы считаете, каждый мужчина должен служить?
Ну как я считаю… Я считаю, например, что страны, живущие в XXI веке и в информационном обществе, переводят свои вооруженные силы на автоматизированную и роботизированную армию, беспилотники бороздят воздушные океаны, а солдат становится отдельным боевым комплексом, подключенным к компьютерной системе с видеокамерой, навигатором, ночным видением, GPS-позиционированием и прочая, и прочая, и прочая, а мы все еще спорим, должен ли мужчина служить в армии или не должен. Кстати, задумайтесь - почему в охране Путина нет ни одного срочника, а все сплошь суперпрофессионалы в чине подполковника? Почему себя они охраняют профессиональной армией, а стране предлагают защищать себя своими же восемнадцатилетними мальчишками? Почему…
Страна своих солдат сливала всегда и со свистом.
Хорошо, Аркадий, давайте про армию тоже не будем. Просто скажете, что считаете, что нам нужна профессиональная армия. Это можно.
Теперь так - вы же после Чечни заключили контракт и вернулись добровольцем. Расскажите, почему. Это как раз патриотично, очень в тему нашей передачи.
Да не вопрос. С радостью. Поскольку армия у нас рабоче-крестьянская и служат в ней только рабоче-крестьяне, то и государству полностью плевать на этот самый дешевый рабочий ресурс. Зачем ценить то, что и так бесплатно? Бабы еще нарожают. Поэтому страна своих солдат сливала всегда и со свистом. После Чечни у нас не было ни одной системы реабилитации посткомбатантов. И сейчас нет. Поэтому вернувшиеся с войны седые мальчишки с бездонными глазами оставались наедине с самими собой. И подавляющее большинство из них либо спивалось, либо садилось, либо возвращалось обратно. Я спиваться и садиться не хотел, поэтому тоже вернулся обратно. И нас таких были тысячи. И к патриотизму это не имеет вообще никакого отношения. И если война была бы в Москве - мы бы с радостью воевали и в Москве. О, вы даже не поверите, с какой радостью мы воевали бы в Москве! А особенно в таких ее частях, как Кремль и ваше вот это самое «Останкино»…
Хорошо, Аркадий. Закончим. Пойдемте гримироваться. Знаете… Давайте, пожалуй, без историй в этот раз.
В студии был полный набор. Дана Борисова. Какое отношение она имеет к армии, или волонтерам, или вообще к чему бы то ни было, кроме ведения «Армейского магазина» (единственной задачей которого был отпил по цепочке сверху донизу выделенных на его производство бюджетных денег и чтобы получившуюся на оставшиеся копейки карамель никто никогда не увидел - во всяком случае, когда я там работал, было именно так), - я не знаю. Но Дана теперь, видимо, лицо российского патриотизма.
Какой-то актер, выигравший конкурс в каком-то реалити-шоу про спецназ и ставший каким-то почетным спецназовцем.
- Он что, в самом деле в спецназе теперь служит? - порадовался я за наших актеров. Не все еще потеряно, значит.
На меня посмотрели как на идиота.
Был еще хор Александрова. Ну куда ж без него. Затем суворовцы. Которые как раз подрастут к очередной войне и будут в очередном подвале кишки на кулак наматывать, пока Ангелина с Даной и Татьяной будут втирать очередным новым суворовцам про патриотизм. И масса еще каких-то людей, актеров, ведущих, деятелей шоу-бизнеса и прочее. Кто все эти люди? Что они здесь делают? О чем это все вообще? Ощущение реальности стало уходить. Полное зазеркалье.
Мне надели микрофон-петличку и вставили в ухо динамик-наушник.
Хм… Зачем наушник нужен ведущему, я понимаю - слушать режиссера. Зачем нужен микрофон гостю в студии, я тоже понимаю - отвечать на вопросы ведущего, которые ему режиссер будет говорить в наушник. Но зачем наушник гостю? Рассказывать историю про собачку, которая сейчас срочно пишется девочками в гримерке, что ли?
Подвели к продюсеру. Вот, Татьяна, это Аркадий Бабченко, которого нам посоветовал Алешковский. Татьяна оказалась человеком дела:
- Давайте я вам русским языком скажу. Алешковский у нас представляет оппозицию, и все, что он сказал, мы в эфир пустить не сможем. У нас тут цензура (да! наконец-то они сказали это!). Поэтому, если и вы будете говорить в таком ключе, это в эфир не пойдет.
- Татьяна. Давайте и я вам русским языком скажу. Я тоже представляю оппозицию. И рассказать я могу все то же самое, только как человек, воспитанный прапорщиками, в выражениях сдерживаться совсем не буду.
- Как хотите. Тогда в эфире вас не будет.
Вы даже не поверите, с какой радостью мы воевали бы в Москве.
До съемки еще пятнадцать минут, а меня уже трясет.
Подозвал Татьяну. Уже совершенно понятно, что Первому каналу глубоко плевать на все мои истории. Понятно, что им плевать на всех этих собачек, ветеранов, солдат и их матерей. На все эти Чечни, Благовещенски, Южные Осетии и Крымски. Что все это вообще не об этом. Что это не Первому от меня что-то нужно: какие-то там дурацкие ответы на такие же дурацкие вопросы, как оно было на самом деле. Да кого это на фиг волнует здесь, в студии с отдельным от массовки туалетом? Это я, напротив, должен в ножки падать за возможность оказаться в касте избранных. Тебе разрешили писать в один унитаз с Юрием Николаевым, а не в кабинке с прочим мужичьем, так чего ты еще ерепенишься? Говори, что от тебя требуется про собачку, и будь счастлив, что выпал шанс.
Все всё отлично понимают. Во всю эту возвышенную клюкву, которую они сейчас будут нести с просветленно-счастливыми лицами, во всей студии - а это человек триста - не верит ни один. Более расчетливых людей, чем работники телевидения, я пока еще не встречал. Банкиры нервно курят в сторонке.
- Татьяна, - говорю. - Давайте-ка я лучше просто поеду домой, и закончим на этом.
- Давайте, - моментально соглашается Татьяна, и грохот, с каким падает с ее души огромный камень, разносится по всей студии.
«Мне здесь эксцессы больше не нужны…» - слышу я краем уха на выходе, как она отчитывает позвавшую меня девочку-редакторшу.
Ангелина Вовк принимает нужное выражение лица, гости в студии надевают улыбки и просветление, ведущие источают в камеру елей и величие любимой, прекрасной, неповторимой нашей страны, патриотизм в воздухе можно резать ножом, «внимание, мотор!» - слушай, Родина, мы тебе сейчас про свою любовь рассказывать будем.
Приятного просмотра.
Аркадий Бабченко
https://polka.d3.ru/rip-1604226/
И *************** мрази уничтожают лучших.RIP Аркадий.
Рашистские гниды - ГОРИТЕ В АДУ.
НЕ підігравай брехунам і злодіям !