Командир роти із Петербурга здався у полон із підлеглими. Лейтенант Владислав Балграбський. ВIДЕО

Російський батальйон був практично повністю знищений за кілька місяців у боях і рештки солдатів 7-го мотострілецького полку обрали життя. І вивів їх до українських позицій їхній командир, який доклав багатьох зусиль, щоб врятувати життя тих п'ятьох солдатів, які залишились від його батальйону.

Отже, інтерв'ю з єдиним вижилим російським командиром роти.

Меня зовут Балграбский Владислав Иванович, 19 ноября 1996 года рождения. Состою на должности командира роты 7-го полка, 7-го мотострелкового полка, 1-го батальйона 3-й штурмовой роты, звание лейтенант, позывной Мираж.

Я вот даже сейчас просто улыбаюсь от того, что мне действительно комфортно и хорошо, что я с ребятами вышел довольно хорошо, быстро, безопасно. Правда, я не очень безопасно выходил, потому что не хотели, чтобы я дошел до вас, видимо. Или чтобы я много не говорил, я не знаю, не суть это все важно.

Скажите, почему вы пошли воевать против Украины?

Прямо сказать, что воевать я не собирался, потому что я пытался подписать контракт минимальный на год, и меня просто мотивировало, это единственное, то есть, так сказать, заманчивое для меня было, это денежные всевозможные выплаты и компенсации, и вообще пособия, потому что так как я проживал в Санкт-Петербурге, то есть тоже полмиллиона рублей, это чисто регион платил губернатор сам, плюс сами президентские там 200 тысяч и обещали в течение каждого месяца по 200 тысяч, ну, грубо минимум платить, вот, и я думал, что этот год пройдет очень быстро, никаких особо там ничего такого не будет, все будет быстро, все соберу деньги, на семью и все такое.

Какого числа вы зашли на позицию и какие здесь шли боевые действия?

8-9, значит, 7 месяца.

Сколько человек было на позиции на момент, когда вы зашли?

На момент, когда я зашел на позицию, было достаточно много людей, я думаю, если только брать мою роту, моя рота была больше, пожалуй, ну не больше, но человек 70-75 было точно.

Так, а были еще другие роты?

Да, вторая рота была до 50 человек. Потом где-то еще на Берлине базировался второй и третий батальон, но по многочисленности не скажу, но второй батальон где-то тоже до 30-40 человек было здесь спокойно, плюс третий батальон, человек, пожалуй, тоже 20-30, тоже здесь были.

И плюс те самые V-шки, Z-ки, разведка, которая формировалась здесь в самом начале, когда были, я думаю, тоже там до 20-30 человек были.

То есть несколько сот человек были на позиции Берлин?

Да, да, да, это было еще с лета.

А сколько осталось сейчас на позиции Берлин, когда вы сдавались в плен?

Сейчас именно от первого и второго батальона на позиции Берлин, после того как сдался я и пять человек со мной, от двух батальонов осталось 19 человек.

19 человек?

Да, от двух батальонов 19 человек.

И никому не позволяют отходить, то есть вы все кто заходите, вы все здесь остаетесь?

Да, да, да, совершенно верно, потому что от первого батальона осталось 18 человек, и один человек остался со второго батальона. Один командир роты. Ему сказали, если ты выйдешь из Берлина, на тебя все повесят. Все повесят, сдача позиции, потеря личного состава, оружия, боеприпасов, то есть нашли, так сказать, человека, на которого можно что-нибудь повесить.

А от всего второго батальона на позиции один командир роты, солдат у него нет вообще?

Нет вообще.

А что он там делает?

Он просто сидит на углу, пытается выжить в этом лесу.

А как его зовут?

Позывной Зен. Поэтому я принял решение, чтобы сдаться, чтобы просто выжить, чтобы увидеть когда-нибудь свою семью, своего ребенка, но я просто останусь жив и оставлю жить еще ребят. Потому мы приняли такое решение и просто пришли к вам.

Что вас подтолкнуло к тому, чтобы принять решение и сдаться в плен?

Такое решение еще обдумывалось очень давно. То есть у меня, когда закончился контракт, мне сказали, что есть поправки какие-то в законодательстве, приняли такой закон о частичной мобилизации, что теперь невозможно, если ты подписал контракт, то есть тебе невозможно после его окончания уволиться, потому что тебе нужно дождаться, или если ты будешь 200, или тяжелым 300, после чего ты не можешь участвовать вообще ни в чем, то есть руки-ноги потерять, там еще что-то, то есть быть тяжелым, чтобы не быть годным к военной... Как меня унижал мой командир, что мне говорил, как он со мной разговаривал.

Как зовут вашего командира батальона?

Командир батальона, позывной Ржев, зовут Рустам, по фамилии, говорю, там что-то на Р.

Некоторые люди, которые вышли со мной, а те, кто остались, они боятся идти в ту сторону, потому что могут или пристрелить, закопать, я просто не знаю, что может происходить, потому что у меня всякое в голове происходит, потому что люди, кто пропадали, кто вот именно 500, кто сбежал, как бы там, они выходили с позиции, назад они ко мне особо не возвращались, потому что и мне не говорили, где они. Либо 200... Очень странно, что там могло произойти. Он вышел отсюда из горячей точки и там где-то подальше он мог погибнуть. Это нереально.

А этот комбат Ржев такой, что и расстрелять может?

Ну, я, конечно, не могу утверждать, но предположения есть, что просто мало ли. Слухи слухами, но лично не видел. Как говорится, ни пойман, ни вор. Просто мне лично, ребята слышали, что он говорил, он сказал то, что отсюда, с Берлина, я не выйду, я останусь здесь. То есть не важно, кто что сюда будет, кто заходить, еще что-то. Он сказал, что отсюда, с Берлина, я не выйду. Это прям его были слова. Потом, когда я получил ранение, он сказал, что меня поменяет. Будет погода, меня поменяет. У него просто какое-то непонятное состояние, он вроде бы то понимает, то не понимает. То есть он то добрый, то плохой. И потом, буквально до сдачи в плен, за 2-3 дня он мне дает задачу, чтобы я поставил туда людей, в тот район. Двух людей. Я говорю, как это сделать, если там нет укрытий? А он говорит, меня это не волнует, ставь туда людей. Прямо сейчас, прям вот сейчас нужно поставить. И начинает повышать на меня голос, кричать, еще что-то. Я говорю, я понял, принял информацию. Все, я принял. Я начинаю звонить, людям доводить, вам нужно двигаться туда, пробовать окопаться. На пустом месте? Там не пустое, там разбитые, но нужно найти, окопаться, сделать что-то. Понимаю, что это тяжело. Такая задача. Либо вы это делаете, либо мы все вместе идем это делаем. Потому что от нас не отстанут. Люди вроде бы и хотят, но они боятся очень сильно, и все хотят жить. Почему он должен со своей норки сейчас идти куда-то, что-то там делать? Прошел день, ничего не вышло. На следующий день комбат опять выходит на меня, говорит, что там с моей задачей? Я говорю, вчера не получилось, сегодня с раннего утра мониторят погоду, мониторят небо и будут двигаться, состыковываться и что-то делать. Все, я принял, жду. Проходит полчаса, час, опять звонит. Короче, каждые 15-30 минут он мне выходит на связь, спрашивает, что там, что там, что там. Я говорю, ничего не изменилось, болото, грязное небо, мы не можем выйти, не можем пройти, потому что даже пройти 50-100 метров, извините меня, там по лесу, птицы висят очень много, и они видят движение в любом случае. И он спрашивает, что там, что там, я говорю, грязное небо, не можем пока двигаться, ждем, ждем погоду, ждем, ждем, смотрим. И он сказал, если сегодня они туда не садятся, садишься туда ты. А то, что я ранен и лежу, я встать не могу, и я лежу уже месяц, я даже, ну как это вообще работает, как это что понимать. Ну и при этом еще он добавлял туда такие всякие руганья, плохие слова там. И ребята все это слышали, наблюдали, и они знают, как он разговаривает, и как он меня, многие знают, как он именно меня оскорблял, унижал, чего, кого. Все слышали. Но просто у меня вот именно все это было крайнее, то есть я понимал, что если я и приказ не выполню, я как бы подставляю командование свое, еще что-то. Но при этом я понимаю, что я и жить хочу, и что я там ничего не смогу сделать. И вот я принял для себя одно важное, альтернативное, и я уже это понял, что верное решение, что я вот сдался именно к вам, что я сохранил себе жизнь и жизнь своим товарищам, которые вышли со мной.

Какие были бытовые условия у вас на позиции? Вот вы сколько месяцев, получается, давайте посчитаем, беспрерывно находились там в земле?

Восемь точно месяцев.

Восемь месяцев непрерывно?

Да.

На одной позиции?

Нет, позиции пришлось поменять три.

Но это все вы не выходили с фронта?

Не выходил с фронта, но при этом поменял две точки дислокации. Первая была именно позиция, она была более теплая, потому что делал ее сам, там с накатами, с вещами, все там, все было. С грелками, с кружками, с тарелками, там было более-менее.

Что стало с этой позицией?

Со временем ее уже уничтожило, просто когда я стал командиром роты, меня переселили в другое место, то есть КМП, оно было ниже, а там, где я был, там была именно позиция. Поэтому я, попав на КМП, там, конечно, тоже мало что было, но что-то у ребят было, тоже был вроде бы накат более-менее. После этого тоже разобрала, считаю, после декабря, после Нового года, разобрала КМП, и, получается, я начал жить уже просто, грубо, в земле, в норке.

А вы сколько месяцев, получается, не мылись?

Ну вот как я с дома выехал, как я последний раз летом в ванне лежал, 24-го года, все. И единственное, вот прям вчера, получается, у вас умылся хотя бы лицо, чуть-чуть себя в порядок привел. Про одежду, вещи, элементарную гигиену, трусы, носки я вообще молчу и тоже не хочу говорить, когда я их последний раз менял, потому что это и смешно, конечно, но как есть, так есть. Форма, что на мне, такая выдавалась каждому человеку, но она идет, как я бы сказал, не зимняя, даже сезонная, она больше летний вариант, дождевая, то есть она от дождя немножко спасает, но при этом она, можете даже сами посмотреть, она просто очень тонкая, на ней ничего нет, то есть это просто как дождевик. Это выдавалось каждому человеку, и получается в октябре зимняя одежда заходила, заходили бушлаты, то есть также пиксельные, зеленые, заходили бушлаты, они по очереди заходили, но заходили. Каждому заходило на каждого человека, заходило, было бушлаты, потом шапки, перчатки, и на этом все.

Какие потери были у вас на позиции, что вы видели?

Потери были большие, позиции потеряно очень много, но приказы поступали от командования восстанавливать позиции именно в этой же позиции, которой нету, была поставлена задача именно от командования окопаться, закопаться и находиться там, чтобы не терять участок, промежуток, фланг, чтобы не открывать еще что-то, но при этом не было людей и не было возможности сил, не было ничего, и потерь позиций было при мне очень много.

Никаких откатов никого не выводили, два батальона вот как были, вот так вот до сих пор осталось 19? Эвакуация не приезжает, не приходят врачи, медики?

Эвакуация не приезжает, медик только один, медик ротный, то есть он в составе роты, медик раньше, да, он всегда оказывал помощь, он всегда оказывает помощь, но сейчас последние вот эти месяцы, то есть ноября, то есть после того, как начались штурмовые действия именно на Берлине, когда начали разбирать позиции, медик уже не передвигался вообще никуда, и к медику никто не передвигался, потому что это невозможно было сделать. Все происходит только со сбросом дронов, медикаментов, уколов, шприцов, бинтов, там всяких штук.

Много сбрасывают вам каждый день посылок?

Я бы не сильно это сказал, в зависимости от сколько людей находится на какой точке, но вот, к примеру, на нашей точке находилось три человека, и нам скидывали от трех до пяти посылок, но мы находили всего две, либо три посылки, из них это одна вода и одна, например, железная, то есть это тушенка, в ней запай, пюре,чтобы заварить его, чай, там пару пакетов, потом сухое горючее, все завернутое там скотчем и в мешке, то есть вот такой небольшой сверточек, который падает, но при этом вода на нас троих одна 0,5, которая она еще немножко подминается, и может воздух, не знаю, спускается, скорее всего спускается, потому что бутылка подмятая, смотанная скотчем, смотанная опять же мешком и опять же смотанная скотчем. Вот, и эту бутылку, когда надуваешь, то есть там даже не 0,5 все выходят, а чуть меньше 0,5, это получается меньше по 150 грамм в сутки на человека, то есть это даже не заварить тебе элементарно этот же чай, который тебе же скидывают, не заварить тебе это пюре, которое тебе же скидывают, и ты 150 грамм не выпьешь, ты сделаешь вот так губы, помочишь или сделаешь глоток, и это все, а это тебе надо сутки прожить еще, чтобы тебе дождаться следующего дня, чтобы тебе в следующий день еще что-то скинули, те кто немножко постарше, у кого там что-то либо хроническое, либо тяжелое перенесенное, то есть те люди просто погибали, то есть они не выживали, просто вот он раз и все, он перестает есть, пить, все, проходит день, все, он просто...

Умирали от голода на позиции?

Да, да, такое тоже бывало. Я говорю, мы только дошли до вас спокойно, мирно, сдаваться, и дойдя до даже первых двух ваших точек, я даже элементарно больше поел, чем за неделю, и вот эти последние, говорю, вообще 3-4 месяца это вообще очень тяжелые были, мы уже давно хотели оттуда все выйти, меня как командира роты, я офицер, меня там сразу будут вплоть до тюрьмы что-то угрожать мне, но я просто хотел отсюда всех людей забрать, просто отсюда выйти, но возможности... все боятся, потому что контроль неба ваш очень силен, поэтому все боятся вообще выходить куда-то, боятся, поэтому не знаю, я вот что смог, я вот шесть человек с собой забрал, я вот шестой, я прочувствовал это, попав к вам только-только сдавшись, то что меня хотели прибаранить свои же, если бы не ваши, говорю, двое, я к ним пришел, если бы не они двое, но они были в бронях, в касках, я вот как есть пришел без всего с рукой раненой, если бы не они собой меня чуть-чуть не прикрывали, меня бы тоже там добило, потому что сбросы прям были по ним, прям по их точке, и они, видимо, поняли, что я там, что и начали закидывать просто, не хотели, чтобы меня вы забрали.

Потрясающая история, то есть ваши товарищи, операторы дрона, увидели, что вы были в окопе с двумя украинскими бойцами, и начали закидывать гранатами?

Ну да, там не знаю, воги, гранаты, ну что-то, что-то, потому что вспышки были очень яркие, и осколки летели, пробивали эту пленку, там крышу.

А два украинских бойца вас прикрывали собой?

Ну да, они сначала держали меня конечно на контроле, боялись, но я при этом сказал, что я не буду не глупить ничего, но когда начались по нам сбросы, они просто начали меня закрывать хотя бы броней своей, сами закрывались, ну хотя бы что-то, потому что я просто вот как есть, голый без всего, даже без шапки в этот момент был.

Расскажите, пожалуйста, что у вас за ранения?

Это была тоже "Баба Яга", получается, скидывала так называемые морковки, снаряды, которые на гранатомет вставляются, стреляются, скидывала она их 4, первые 2 они пробили крышу, ну грубо говоря, на третий сброс, ну и в голове, и чуть-чуть началась там паника, возможно, и я привстал в полный рост и начал закрывать лицо, и третья вот морковка и осколки насквозь пробили руку, а четвертая уже упал, вроде бы не зацепило, но зацепило еще чуть-чуть лопатку, ребро, но ребра вроде бы нормально, и с лопатки уже там сами они вышли, осколки, так как они маленькие были, получается, рука, то, что насквозь пробитая, она уже дырки все затянулись, 3 дня истекал кровью, вообще очень страшно, просто был вообще прям бледный-бледный, думал, что все.

Чтобы я передал своим, кто остался именно у меня там, то что, ребята, вы, если думаете, что это страшно, если вы боитесь, что с вами что-то сделают, никто с вами ничего делать не будет, вам наоборот проведут, сделают вам окошко, вас выведут в безопасное место, вас накормят, напоят, я говорю, я в первый день, когда оказался у ваших на позициях, то есть на самом же Берлине, я попробовал много чего интересного, вкусного, я ел паштет, крекеры, там, чай, кофе, мне дали еду, ел картофель с овощами, с чем-то, мне дали колбасы, мне дали сладкого, мне дали воды, не в таком 0,5 количестве объеме, мне даже не говорили, оставь мне, или там, куда ты пьешь, нам еще тут сидеть, там, просто я выпил, наверное, за сутки, наверное, 3-4 полторашки, наверное, просто, ну, это очень много воды, вот, поэтому, что хочу сказать своим, кто остался, мой позывной еще раз, Мираж, я знаю, если вы меня там услышите, узнаете, не бойтесь, пожалуйста, выходить, вы просто побойтесь реально того, что могут сделать наоборот наши с вами, поэтому лучше, мое мнение, я думаю, сдайтесь лучше добровольно, выйдите, потому что, если вы не сможете выйти, вы так же здесь и останетесь, просто действительно сгниете, и все, про вас все забудут, где вы, что вы, в какой вы норке там, потому что нет у него никого информации толком, где вы, что вы, и как вы, поэтому лучше спокойно, без глупости, без всего там, спокойно сдайтесь, выйдите, и хотя бы будете жить, вас накормят, напоят, оденут, помоют, просто даже в порядок приведут, сигарет дадут, я говорю, потом обменяют, и будете с родными, близкими, все, все будет нормально, хорошо. До сих пор не верится, что вот именно, несмотря на то, что неизвестно, что там дальше будет, что принял такое решение, людей спас, и пытаюсь еще больше, больше сейчас вот вывести, спасти, чтобы они реально вышли оттуда.