Россия требует освобождения пленных спецназовцев, - пресс-секретарь Путина
Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявляет, что российская сторона предпринимает все необходимые меры для освобождения пленных российских спецназовцев, задержанных 17 мая украинскими военнослужащими в результате боя под Счастьем в Луганской области.
Об этом Песков заявил в ответ на вопрос о видеороликах, появившихся в интернете, на которых россияне утверждают, что являются военнослужащими РФ и не увольнялись из рядов Вооруженных сил, передает Цензор.НЕТ со ссылкой на РИА Новости.
"Я не могу ничего добавить к тому, что я уже говорил. Собственно, это граждане России, которые находятся в плену, и, естественно, в данном случае российская сторона предпринимает необходимые меры для их вызволения из плена", - сказал Песков.
Как сообщалось, в разговоре с наблюдателями СММ ОБСЕ российские спецназовцы признались, что ранее уже бывали с заданиями на востоке Украины по поручению военного руководства РФ.
Ранее официальный представитель Минобороны РФ Игорь Конашенков заявил, что ведомство рассчитывает на освобождение задержанных в Украине российских граждан, отметив, что задержанные Ерофеев и Александров являются "бывшими" российскими военными.
http://ehorussia.com/new/node/10937
Андрей Пионтковский: в Пекин за шинелью
Питерский двор, в котором мальчик из бедной семьи, живущей в коммунальной квартире, проводил все свое время, и был его настоящей школой жизни. Обычный двор 50-х, 60-х с жестокими драками, властью уголовной шпаны и культом силы. Чтобы выжить в этой среде, слабенький Вовочка должен был стать изворотливым и жестоким, уметь подстроиться под сильного и никогда не испытывать нравственных сомнений и страданий.
Дворовый волчонок навсегда запоминал удары и всегда страстно хотел прыгнуть выше, чтобы преодолеть ту унизительную стену неравенства, с которой он столкнулся с самого детства. Какая-то невидимая сила, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, вырвала его из этой мутной среды и, не обещая лондонских и сингапурских карьер (туда отбирались люди совсем другого социального происхождения), довела его сначала до юрфака ЛГУ, а потом и до дрезденской квартирки.
Невзрачный неприметный майор, всегда был предельно исполнительным универсальным солдатиком партии, КГБ, санкт-петербургской мэрии, администрации президента. Он успешно справлялся со всеми заданиями своих начальников - добывал "натовские секреты" для Родины в дрезденском доме культуры, контролировал финансовые джунгли бандитского Петербурга, заслужив в узких кругах уважительное погоняло Штази, удостоверял аутентичность гениталий опального генерального прокурора, мочил в сортире Лужкова и Примакова, и даже мечтал получить в конце пути за верные труды от Бориса Абрамовича в кормление "Газпром".
Но получил всю Россию. Все началось в тот душный августовский вечер 99-го, когда Таня и Валя пригласили его на дачу на серьезный разговор. У мангала суетился вертлявый паренек, скромно представившийся Рома. Подполковник застенчиво ответил Вова. И получил новое задание.
К нему были приставлены лучшие мордоделы, визажисты, мозолисты, акулы пера и телекамеры. На миллионах экранов появился новый персонаж, аппелирующий к глубинным пластам народной психики. Молодой энергичный офицер спецслужб, отдающий резкие и четкие команды, посылающий российские полки вглубь Кавказа, несущий ужас и смерть террористам и врагам России. И женская душа России, истосковавшаяся по властному повелителю, потянулась от солидного Евгения Максимовича к молодому герою-любовнику. Как поется о ней в почти народной песне, - "какому хочешь чародею отдашь разбойную красу".
Так впервые он оказался на той холодной вершине власти, где никто уже не отдает ему приказов, где нет уже никаких начальников. Валя и Таня, к которым он потянулся было своей сиротской неприкаянной душой, куда-то быстро смылись. Он чувствовал себя неуютно, как разведчик, утерявший связь с Центром. Ужасно хотелось уйти, но у кого отпроситься, не знал.
Всегда - и в университете и в Высшей школе КГБ сдававший на отлично экзамены по научному атеизму он вдруг стал набожным, начал бить поклоны, ставить свечки, публично рассуждать на богословские темы, разъяснять, "зачем Спаситель пришел в мир". Он старается чаще встречаться с иерархами церкви, наверное, подсознательно надеясь через них восстановить утерянную связь с Центром.
Но попы ничем не могут ему помочь. Они испытывают генетический страх перед ним. Слишком он узнаваем. Именно такие - безукоризненно вежливые, корректные, с таким же прищуром холодных рыбьих глаз майоры и подполковники "курировали" всех этих арамисов и аметистов с первых же шагов их церковной карьеры.
Он возвращается в Кремль и читает сводки о потерях. Реальные сводки, недоступные нам. Все эти пятнадцать лет. Меняется только география затеянных им постимперских войн, в которых оказавшихся в плену своих офицеров он называет "отпускниками-туристами". Он повторяет про себя чьи-то запомнившиеся ему слова:
"По мне все средства хороши отныне,
Я так уже увяз в кровавой тине,
Что легче будет мне вперед шагать,
Чем по трясине возвращаться вспять"
Многие, если не все, его политические новации и филологические изыски говорят, что психологически он полностью там, в золотом веке СССР. А самая крупная геополитическая катастрофа ХХ-го века произошла, на самом деле, в дрезденской резидентуре. Так сладко было, закутавшись в мягкую и теплую шинель покроя Феликса Дзержинского, заниматься там делами огромной государственной важности, ощущая себя заточенным универсальным винтиком Великой Империи! Ну и что из того, что наградили только медалькой Штази 3-й степени. Зато, вечерами в уютной отдельной квартирке, так приятно было потягивать искусительное немецкое пиво, переживая не только сопричастность к сакральным тайным мировой геополитики, но и волнующую приобщенность к атрибутам скромного обаяния мировой буржуазии.
И никакие чудом обрушившиеся на него через два десятилетия дворцы, резиденции, "Патек Филиппы", наложницы, распиленные нефтекомпании, заброшенные шайбы и найденные им на дне морском амфоры никогда не заменят ему того ощущения могущества, блеска, полноты бытия, служения высокой идее, которое он испытывал, вербуя дрезденских гомосексуалистов и наркоманов. У него была Великая Эпоха.
Но какие-то злые люди отняли у чекистского Акакия Акакиевича шинель и усадили его, зачем то, на трон в незнакомой и неустроенной стране, генетически неспособной ни к какому "орднунгу". И напрасно Никонов-Жемчужный (он уже пробил его генеологию) несет ему какую-то хрень о спустившемся с гор арийском племени. Ему зябко и неуютно на колченогом троне.
В. Путину определенно не нравится та страна, в которой Борис Абрамович Березовский поставил его смотрящим, сам удрав в Лондон навстречу своей петле. Как В. Ленин не любил Россию за то, что она - не Германия и в ней трудно строить социализм, так и В. Путин не любит Россию за то, что она уже не империя. И главное, не верит в нее. Все чаще он открыто и демонстративно изменял ей с трупом Советского Союза. Может быть, она, убогая, и приблизится когда-нибудь к уровню занюханной Португалии. Но у нее никогда уже не будет дрезденской резидентуры - этого Эдема путинской юности, несокрушимого форпоста Великой Империи. А любить отчизну странной лермонтовской любовью такие не умеют. Он сам понимает, что не получится у него ничего с Россией. И не полюбит ее он никогда. И трахнуть ее по-настоящему не сможет. А совсем слезать с нее уже не хочется…
9 мая 2015 года, наслаждаясь в избранном обществе Председателя Си и его очаровательной супруги Пен Парадом Победы трех родов войск Народно-Освободительной Армии Китая на Красной Площади, он нашел, наконец, блистательное решение так долго мучавшей его геополитической и личностной проблемы. Он снова сделает Россию Великой Империей. Ну, почти. Важнейшей системообразующей частью Империи, контуры которой удивительно точно совпадут с границами Великой Империи Чингисхана времен ее расцвета. А в Си и в Пен он увидел своих новых очень больших и очень добрых Валю и Таню, которые возьмут на себя все его заботы и вернут его в Эдем его юности - уютную резидентуру улуса Московии, несокрушимого оплота на дальних западных рубежах Великой Империи.
http://www.kasparov.ru/content/galleries/201505/555F6B754A1EE.jpg
3 сентября, как когда-то его великий евразийский предшественник Александр Невский в Орду за ярлыком, он поедет в Пекин за шинелью.
Одно из лучших мест:
Но какие-то злые люди отняли у чекистского Акакия Акакиевича шинель и усадили его, зачем то, на трон в незнакомой и неустроенной стране, генетически неспособной ни к какому "орднунгу". И напрасно Никонов-Жемчужный (он уже пробил его генеологию) несет ему какую-то хрень о спустившемся с гор арийском племени. Ему зябко и неуютно на колченогом троне.
В. Путину определенно не нравится та страна, в которой Борис Абрамович Березовский поставил его смотрящим, сам удрав в Лондон навстречу своей петле. Как В. Ленин не любил Россию за то, что она - не Германия и в ней трудно строить социализм, так и В. Путин не любит Россию за то, что она уже не империя. И главное, не верит в нее. Все чаще он открыто и демонстративно изменял ей с трупом Советского Союза.
Михаил Берг: Мы все в какой-то мере дети...
В начале путинской эры я случайно встретил в Крыму, древнем, пыльном и украинском, своего старого, еще по нонконформистской культуре, знакомого. Филолог, давно, думаю с начала 90-х, преподающий за границей, сиделец, севший как раз перед перестройкой. Он приехал показать заповедные для него места Крыма жене, очаровательной женщине, и маленькому сыну. Так получилось, что мы путешествовали по Крыму вместе.
Его энтузиазм и неутомимость поражали: осмотр горных достопримечательностей с такой интенсивностью (Сурб Хач, Мангуп-Кале, Чуфут-Кале, караимское кладбище, Тепе-Кармен) меня валил с ног, но ни мой знакомый, ни его жена с сыном, казалось, не знали усталости. Они производили впечатление невероятно счастливой семьи, пока не случился первый казус за очередной трапезой. То ли от жары, то ли по другой причине, но ребенок начал капризничать, отказываясь от еды, заказанной родителями, и требуя что-то свое.
В принципе обыкновенное поведение ребенка. Но в том-то и дело, что обыкновенное. Капризы в еде для ребенка, почти полностью зависящего от воли взрослых, узкая нейтральная полоса, где с его мнением вынуждены считаться. Детское: я не хочу это есть, мне это не нравится, я это есть не буду, подкрепленное или не подкрепленное козырем плача, - это единственная возможность заявить свой протест и право на репрезентацию собственного "я". Против наполненного слезами утверждения: мне не нравится ваши котлеты, меня от этого борща тошнит - очень непросто бороться. Но все, конечно, зависит от уровня противостояния сторон.
И по той ярости, с которой ребенок моего приятеля внезапно стал отказываться от предложенной еды, я почти мгновенно увидел то, что было скрыто за кадром. Что жена и ребенок моего знакомого не успевают за его прытью, что его напор их раздражает, что они давно устали и предпочли бы поваляться на пляже, а не карабкаться по горам и древним крепостям и храмам, которые у моего знакомого вызывали радостно-грустные ностальгические чувства, а у его близких - нарастающие усталость и раздражение.
Но выразить свое несогласие, по разным причинам, у них (особенно у ребенка) возможности не было, поэтому капризы за столом стали последним шансом продемонстрировать свое мнение, отличное от мнения отца-тирана (я не о том, что мой знакомый был тираном, а о том, что любой отец в какой-то степени - тиран). При этом, ничего об истинных причинах недовольства не говоря, а, только настаивая на своем суверенном праве любить или нет то или иное блюдо.
Понятно, к чему я веду.
Эти детские капризы в еде концептуально схожи с нашими политическими убеждениями.
Точно так же, как ребенок отказывается от супа или каши, хотя на самом деле протестует против роли младшего и просто лишенного по возрасту прав, точно так же мы объявляем о своих политических пристрастиях, которые, конечно, куда больше, объемнее, принципиальнее (или, напротив, куда субъективнее, интимнее) политики и ее абстракций. Но представляют удобную возможность настаивать на своем (потому что кто может возразить против утверждения "я не доверяю этому политику", или "я за свободу слова против деспотии государства", или "я против вмешательства иностранных государств в наши суверенные внутренние дела"), не раскрывая всех карт, раскрывать которые по разным причинам не хочется.
Скажем, человек, стоявший до Перестройки на вполне демократических и антитоталитарных позициях, с середины 90-х начинает выказывать пристрастие к идеям русского национализма и империализма, сильного государства и геополитического заговора Запада против России. И клянет либералов как предателей интересов родины. Хотя на самом деле главным для него явился отказ постперестроечных издательств публиковать его книгу, написанную как околонаучный бестселлер, но бестселлером так и не ставшую.
То есть человек не может другим и себе сказать, что я обижен, что непонимание его шедевра не может быть прощено и забыто, а просто говорит о "русской духовности и русском мессианстве" в противовес "обществу потребления и голливудской пустоты".
Или противоположный случай: человек не без способностей был не признан советской властью и загнан в подполье и только после перестройки получил возможность публиковаться. Хотя в определенном смысле время упущено, и написанное в стол при совке в новые времена никому не нужно. Прощения советской власти и советской литературы для него не будет, но формулироваться это будет, безусловно, на другом языке. На языке политического и культурного отрицания тоталитаризма и конформизма, ущербности русской культуры и ее провинциальности. (О культуре и культурных предпочтениях я говорю меньше, но они концептуально схожи с политическими убеждениями возможностью их символического толкования).
То есть человек будет неустанно думать о себе и недостаточной оценке его обществом в виде почти всегда конкретных людей и институций. А претензии будет формулировать не на психологическом или социальном, а на политическом и культурологическом языке. Потому что язык политических и культурных пристрастий, повторим, - символичен, он включает в себя и уровень общих, и слой частных, личных, интимных претензий, озвучивать которые неудобно.
Для ровного счета приведу пример, скажем, эмигранта, который уехал из страны (если это страна, конечно, Россия) только потому, что его карьера оказалась не такой яркой, как он мечтал, отношения с окружающими были не такими близкими и совпадающими с его ожиданиями, как хотелось бы. Жизнь вообще оказалась куда проще и прозаичнее той, что представлялась в юности. Но человек в большинстве случаев так устроен, что трезво оценить себя не может и не хочет, а вот посчитать свои неудачи следствием недоброжелательности, чуждости, если не враждебности со стороны коллег, начальства и соседей с друзьями - это перпетиуум мобиле.
И вот он уезжает, живет, учит язык, восхищается, мучается, медленно привыкает, а тут на родине происходит возврат к совку, Крым и прочий Донбасс. И он оживает, азартно ругая рабский русский народ, продажную интеллигенцию, генетическую невозможность России вписаться в семью цивилизованных народов. Он пишет об этом с восторгом негодования, но при этом не только отстаивает право украинского народа на свободу от русского Гитлера, но и объясняет себе и другим, что жить в этой забытой богом стране было невозможно, опасно, хорошо еще, что ноги унес и спас детей, пока они не стали резать людей на улице. Тем более что уже начали, вон, вчера видел.
Сказанное может быть подытожено следующим соображением:
как бы ни казалось пространство политических или культурных убеждений отдельным, удаленным, самодостаточным, - именно самодостаточным оно не является. И это несмотря на вполне компетентную науку политологию, борьбу политических партий (речь, понятное дело, не о России), жаркие политические споры непримиримых оппонентов.
Стремление придать политическим воззрениям самодостаточный и как бы объективный характер (я на том стою и не могу иначе) не отменяют того факта, что, доказывая справедливость и верность своих убеждений, мы на самом деле оправдываем себя и свою биографию. Свой принципиальный или случайный выбор вчера и выбор, который еще предстоит, но уже предрешен всей жизненной инерцией.
В этом выборе всегда присутствует ощущение уже отмеченной недооцененности, непонимания, обиды, которые большинство вменяемых людей правильно интерпретирует как вещи, говорить о которых не очень удобно. А вот с категоричностью отстаивать ценность демократических институтов или, напротив, миссии народа и его уникальной духовности, можно, не выдавая своей обиды, но объясняя ее на символическом обобщенном уровне.
Сказанное никак не означает, что политические убеждения лишь прикрытие, маскировка для уровня субъективного неудовлетворения (хотя этот мотив присутствует в политических убеждениях всегда). Не означает это и равенство между теми или иными политическими реалиями: то, что мы называем авторитаризмом, не похоже на то, что мы называем демократией, хотя в большинстве случаев политические оппоненты оперируют мифами о демократии и прихотливыми образами тоталитаризма и авторитаризма.
Между этими мифами и образами есть, безусловно, разница, но есть и сходство, которое обычно исключается из полемики во имя большей эмоциональной и интеллектуальной убедительности.
Разница между образами противостоящих политических систем существует объективно, но разница между образами куда значительнее разницы сущностей, которые не постижимы нами вне образов.
А образы не только обнажают суть вещей, но не менее успешно и скрывают ее, давая возможность нам говорить почти о чем угодно, имея в виду самих себя.
Мы все в какой-то мере дети, капризничающие по поводу еды, потому что у нас нет другого способа сказать о том, как обидна нам низкая оценка (а она всегда низкая, даже если вы - Бродский или Шолохов), выданная нам современниками. И как мы переживаем по этому поводу, не имея возможности сказать об этом прямо, зато отрываемся на Крыме и Донбассе, палестинской проблеме или бездуховности современного западного общества.
Понятно, было бы честнее сказать: я - сторонник парламентской демократии западного образца, присовокупить список наиболее болезненных социальных обид. Но на это мало кто способен, в том числе потому, что сладость размашистых политических или культурных оценок при этом наполнится горечью жизненных разочарований. А ведь мы все победители, не правда ли?
письков хупловая моразьль
Международная правозащитная организация Amnesty International зафиксировала 3 факта казни боевиками как минимум 8 украинских военных на Донбассе.
Об этом на брифинге сказал исследователь Amnesty International по Украине Красимир Янков, информирует https://censor.net/ со ссылкой на http://ukranews.com/ru/ Украинские новости.
"Amnesty International также зафиксировала по крайней мере 3 недавних инцидента, когда сепаратистские бойцы применили внесудебные казни к как минимум 8 прокиевским бойцам", - сказано в пресс-релизе организации.
Смотрите также: https://censor.net/video_news/335540/est_pyat_svideteleyi_ubiyistva_motoroloyi_plennogo_kiborga_igorya_branovitskogo_amnesty_international
Янков, в свою очередь, отметил, что известно всего о 4 случаях казни украинских солдат.
Эти факты подтверждаются свидетельствами очевидцев, медицинскими записями, доказательствами, размещенными в социальных сетях и СМИ.
Большинство казней и пыток происходят в неофициальных местах содержания под стражей.
Установлено около 10 таких мест на оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях.Источник:https://censor.net/n337156
Значит, чужих террористов мочить в сортире можно, а за своих террористов - горой?
У вас, г-н письков, с мозгами Все в порядке или как?
Вони являються віськовими РФ. і вели бій із ЗСУ на території України! Чому вони це робили? Бо був наказ як вони ствержують.
Тому тут дія одна або Росія признає їх своїми військовими і признає що вона Росія веде війну із Україною різними доступними способами, аж потім ми Україна їх признаємо військовополоненими і можемо зробити обмін, або вони терористи-найманці! але обміняти на КОГО? Савченко не є військовополоненою в їхньому російському розумінні! Вони її викрали а вішають її що вона НЕЗАКОНО переткнула кордон РФ! Тут дуже багато юридичних казусів і якщо ми підемо на все це то навіщо тоді гинуть наші хлопці?? За брехню? яку видають за благо?
Цих двох потрібно судити як ТЕРОРИСТІВ! І баста. І бажано ВР прийняти поправки до законів України якими дозволити СМЕРТНУ КАРУ, для таких терористів. Вони вбили українського військового і тому лише смертна кара! Процес повинен бути максимально відкритим і максимум інформації у ЗМІ! А вже після смертного вироку почекати і побачити реакцію Росії. Потім указом Президента, цих двох, помилувати і хай бачать хто фашисти і нелюді! А в цей час хай правітєльство РФ придумує оправдання своїм діям. Їх РФ треба бити всима доступними методами, даже і в їхньому "сортірі" І хай воняє в їхньому сортирі чим сильніше тим краще!
Выполнять преступный приказ это преступление.