РУС
7219 посетителей онлайн
Трое полицейских отстранены от службы за пьяную драку в Винницкой области
В Гайсине Винницкой области троих полицейских отстранили от службы за участие в пьяном дебоше в кафе.
Как передает Цензор.НЕТ, об этом сообщает пресс-служба управления Нацполиции в Винницкой области.Вчера в 23 часа в полицию поступило сообщение, что пьяные мужчины начали оскорблять и приставать к двум женщинам, которые отдыхали в кафе. Одна из них позвонила мужу, который приехал из дома на помощь. Словесная перепалка переросла в драку, мужчине нанесли телесные повреждения.
"Следственно-оперативная группа полиции предварительно установила, что среди участников инцидента были трое действующих работника Гайсинского отдела полиции, которые находились вне службы и один бывший полицейский, который не прошел аттестацию", - сообщили в полиции.
И.о. начальника ГУНП Юрий Педос назначил служебное расследование, полицейские отстранены от выполнения служебных обязанностей. За недостойное поведение, которое дискредитирует полицию, готовятся материалы на их увольнение.
После собрания всей необходимой информации будет дана правовая квалификация правонарушению, а материалы направлены в прокуратуру для привлечения виновных к ответственности согласно действующему законодательству.
Топ комментарии
- Як ?
- Вговорили. )))
Для некоторых все азиаты - на одно лицо. Это, конечно, не так. Поездив по разным странам, сегодня я могу без труда отличить корейца от тайца, а филиппинца от индонезийца. Но поначалу различать действительно трудно. Говорят, у монголоидов в отношении европейцев - все то же самое, и думаю, не врут. После первой полугодичной поездки в Азию я вошел в Дубае в самолет с летящими домой украинцами - и обомлел: все люди в салоне показались мне буквально на одно лицо. Лицо не очень молодое, усталое, хмуроватое. Одинаковые, словно из одной семьи, носы, рты, прически... Наваждение длилось лишь пару секунд - но тот момент я хорошо запомнил. Не такими ли нас видят иностранцы?
В этот раз отвычка от Украины должна сказаться куда ярче: я не был дома с 2013-го года. За протекшее время успела произойти революция и начаться война. Янукович переселился под Ростов. Упал малазийский самолет. Мой родной город переименован. В Крыму завелись рубли. Милиция стала полицией. А у меня закончились страницы в загранпаспорте. Хороший повод синхронизироваться с украинской реальностью, сравнив ее с фейбучной картинкой.
Киев
Самолет идет на посадку. В иллюминаторе мелькают желто-зеленые аппликации украинских полей с ползущими по ним тенями облаков. Я разглядываю пассажиров, но никаких откровений в этот раз не испытываю. Поражаюсь лишь, как много людей не следят за здоровьем и выглядит старше своего возраста. Много безвкусной одежды и косметики, лишнего веса, ранних морщин. Почему я не замечал этого раньше? Или раньше этого не было?
«Давно не слышал, - говорю я своей жене Лене, - чтобы кто-то аплодировал после посадки. Мне кажется, по хлопкам можно понять, что ты в постсоветской зоне, где люди летают редко и потому все еще боятся, что их уронят». - «Думаешь, будут хлопать?» - «Вот и проверим».
Мягкий удар об землю, шум аплодисментов. «Во всяком случае, хлопков стало меньше, чем раньше», - смеюсь я.
Аэропорт, проверка паспортов. Вдоль окошек ходят молодой человек и коротко стриженная девушка, оба в военной форме. Висит плакат «Україна без хабарів» - то ли утверждение, то ли предложение. Я решаю снимать все интересное, что попадает на глаза. Пройдя паспортный контроль, тут же пытаюсь записать первый видеоподкаст в зале прилета. Немедленно появляется строгая девушка в камуфляже, отрубает: «Снимать нельзя!» - «Так я ведь себя снимаю, а не аэропорт». - «Это все равно». Интересные дела. Ну ладно.
В следующие дни выясняется, что снимать нельзя, похоже, вообще нигде и ничего. В торговом центре охрана начинает ругаться при попытке сфотографировать безголовый манекен в витрине. В супермаркете - когда пытаюсь снять на планшет полку с напитками, чтобы не запоминать цены. На улице - когда ловлю в объектив старинный особняк, в котором, видимо, заседает кто-то непростой. Даже из киоска с сигаретами раздается настороженный крик: «Вы кто такие?!» Объяснений никто не дает, ни на какие документы не ссылается. А спорить, доказывая свои права, кажется глупым - я от этого отвык. С подобной паранойей приходилось сталкиваться и раньше, но с тех пор она, похоже, заметно усилилась.
Автобус едет по Киеву. Над головой водителя - крупный баннер: «На все воля божья...» Рядом с шофером сидит его приятель, в полдень уже подшофе, громко комментирует округлости входящих девушек. Девушки морщатся, но вслух никак не реагируют.
Украдкой изучаю пассажиров. Плотность нанесения татуировок на открытых частях их тел заметно приблизилась к европейской. У парней преобладают коротко стриженые затылки; немало и ухоженных, волосок к волоску, бород. Девушки щеголяют татуажем бровей с неестественно идеальными углами. Многие мужчины старшего возраста выглядят как члены какого-то тайного братства: брюшко, синие джинсы, рубашка в мелкую полоску. Рядом со мной молодые люди, похожие на гламурных дровосеков, обсуждают своего «барбера».
За окном цветут аляповатые рекламные вывески, плотно облепившие фасады домов. Эхолоты - Картплоттеры - Ногтевой сервис - Живое пиво. Магазины Roshen. Vodafone - новый мобильный оператор. Много англоязычных названий, почему-то с грамматическими ошибками. Тыкаю пальцем в «Європейський одяг - STOK»: «Хозяева хотят, чтоб было модно и иностранно, а слово stock до сих пор не выучили».
Девушка-контролер интересуется: «Талон пробивать?» - «А нужно?» - «Если не пробить, будет недействителен». - «Тогда пробивайте». - «Ясно», - тянет она, скорчив гримасу. До меня доходит, что девушка, видимо, рассчитывала оставить талон себе и потом продать его еще раз. Она тем временем срывает раздражение на мужчине с электронной «читалкой», сующем ей деньги: «Мужчина, у меня две руки! Две! Обе заняты сейчас! Что вы мне суете! Понакупали планшетов...» - в базарном тоне вибрирует тоска человека, вынужденного заниматься неприятным делом.
«Сфера обслуживания пока радует не очень, - говорю я жене. - Давай посмотрим, что с продуктами». Обход супермаркетов несколько повышает настроение: здесь есть многое из того, к чему мы привыкли в Азии. Ассортимент хороший, но цены втрое выше, чем при Януковиче. Автоматически перевожу их в доллары. «Знаешь, все не так ужасно, - говорю я. - За эти деньги мы жили в Таиланде. Я думал, будет дороже. И даже есть вечерняя уценка на кулинарию». «Уценка есть и на фрукты-овощи, но на совсем гнилые», - докладывает Лена. Становится понятно, почему знакомые в разговорах бравируют тем, что не едят уцененное. «Уценяют, когда оно уже испортится, - бурчит какой-то мужчина, глядя на гниль в лотках. - Разве это можно есть?» Я хмыкаю: мы уже привыкли, что в таком состоянии продукты должны отдаваться почти даром. Однако цены снижены не очень заметно. «И почему цену пишут не за килограмм, а за сто грамм?» - «А это новая мода, чтобы дешевле казалось».
«Опять работает всего одна касса, - ругается полная женщина в очереди. - Посмотрите, сколько людей. Зачем строить столько касс, если они не работают даже в выходные?» Женщине никто не отвечает.
Люди
Сидим со старой знакомой во дворике недалеко от Контрактовой площади, пряча пивные бутылки в сумках. Я закуриваю и кашляю: «Отвык, видимо. Пробую уже третью марку, все плохие. А мне-то казалось, что хуже тайских сигарет ничего нет».
«Я из журналистики ушла, - делится Таня. - Учу программирование, хочу получать зарплату в долларах и путешествовать. Все равно писать, о чем хочешь, не дают. Героев вот, допустим, нельзя критиковать. Ну, ты понял. Самоцензура эта поддостала». «Когда я уезжал, прижимали и за уличную выпивку, и за курево», - говорю я, делая глоток. «Было и прошло, - Таня машет рукой. - Баров сейчас, конечно, хватает, на любой вкус... крафтовое пиво, все дела... но, говоря начистоту, не всякий может позволить себе там сидеть. Вообще, все то новое, что появилось - оно за деньги. А просто так, для людей - я не знаю. Полиция разве что... Кстати, слышал хохму? Двух сотрудников недавно засняли - сексом в машине занимались». - «Знаешь, если это максимум из того, что можно предъявить полиции, то это совсем неплохо».
Люди не самой бедной внешности периодически подходят просить то сигарет, то «копеечку на хлеб». На отказы реагируют с обидой. «Раньше это было стыдно, - удивляюсь я. - В странах Азии, если попытаешься стрельнуть сигарету, тебе просто покажут, где магазин». «Сейчас уже многое не стыдно, - говорит Таня. - Думаешь, этим вот курить совсем нечего? Они запасаются». Подваливает бородатый парень с огромным рюкзаком: «Молодые люди, на чай у меня есть, а на метро уже нет...» Мы синхронно качаем головами, парень уходит. «У него тамтам на плече, - возмущаюсь я. - Это же машина для печатанья денег».
За какой-то час нас достают просьбами настолько, что мы решаем уходить. «Не думал, что люди настолько обнищают», - бормочу я. Таня пожимает плечами и ставит недопитую бутылку у переполненной урны.
Дима, программист, крутит баранку: «Пока выплатил хату в Днепре, она упала в цене вдвое. Хотя и в Киеве цены просели. Сейчас я за триста долларов снимаю на Левобережье трехкомнатную с джакузи, правда, пришлось поискать. А что еще нового-хорошего... Фестивалей разных много проводится. Или, вот, новая полиция...»
Дорогу перед нами переходит немолодой мужчина. Остановившись, он зажимает ноздрю и пушечно сморкается на асфальт. «Китайцы так не умеют», - думаю я с гордостью. Вполуха слушаю про старых знакомых. У многих распались браки.
«У меня в Малайзии был сосед по хостелу, палестинец, - вспоминаю я. - Мутный тип, все время сидел в мессенджере, вопросы решал. Так он говорил, что готов платить украинцам, чтобы те организовывали его соотечественникам вызовы в Украину». - «И что им тут делать?» - «Тут - ничего. Говорит, это только ступенька на пути в Норвегию. Паспорт еще у меня купить пытался». Дима хохочет: «По ходу, палестинцы верят в введение безвизового въезда в Европу больше, чем сами украинцы...»
Вечером сидим с композитором панк-группы «ХЗВ» в любимом месте киевской богемы - глухом обшарпанном дворике на Ильинской. Рядом трое работяг чистят люк, нецензурно комментируя извлеченные оттуда лимоны и помидоры. Попивая испанскую сангрию, мы пытаемся обсуждать международное положение. Один из ассенизаторов непринужденно вступает в беседу, рассказывает, что страну захватил дьявол, и мы живем последние годы. «Страной управляют из-за бугра, сволочи наверху продались за сребреники, вынудили людей грешить. Я тоже грешил, я убивал...» - доверительно признается он. Мы вежливо молчим; я уже начинаю привыкать к тому, что случайные люди на улице подслушивают и комментируют мои разговоры. Лекцию прерывает крик коллег: «Валерьянович, хорош трепаться, говно ждать не может!»
Утро. Метро. По вагону идет парень с электрогитарой, наигрывает что-то из русского рока. Всем по барабану: в картонный пакет, висящий на грифе, ничего не бросают. С любопытством разглядываю людей. Почти никто не читает бумажных книг, все, как китайцы, уткнулись в смартфоны. В чем-то