РУС
7603 посетителя онлайн
Утилизацию взрывоопасных предметов начали в Балаклее, - Харьковская ОГА
В Балаклее, где ночью 23 марта вспыхнули склады военного арсенала, началась утилизация взрывоопасных предметов.
Об этом Укринформу рассказал заместитель председателя Харьковской ОГА Евгений Шахненко, передает Цензор.НЕТ."С сегодняшнего дня специалисты Министерства обороны Украины начали утилизацию взрывоопасных предметов. Она будет проходить на специально отведенной территории воинской части", - отметил Шахненко.
По его словам, будут слышны взрывы: "Хочу предупредить население Балаклеи, что повода для беспокойства нет. Работы плановые, безопасные, все находится под контролем".
На утро, сказал чиновник, в Балаклее полностью восстановлено теплоснабжение - работают все 6 котельных и подключено 80% абонентов газа. Также начались ремонтно-восстановительные работы.
Напомним, ночью 23 марта 2017 г. на территории военного склада Минобороны вблизи г. Балаклея Харьковской области возникла чрезвычайная ситуация, связанная со взрывом боеприпасов. На нескольких площадках хранения ракетно-артиллерийского вооружения (танковые и артиллерийские снаряды 125 и 152-мм) произошел взрыв, возник пожар, повлекший детонацию боеприпасов. Из города были эвакуированы более 16 тысяч человек.
По данным главного военного прокурора Анатолия Матиоса, на военном складе в Балаклее произошла диверсия. Позже было опубликовано видео взрыва на военном складе Минобороны в Балаклее. По данным Минобороны, взрывы на складе в Балаклее не нанесли значительного вреда обороноспособности страны.
--------------------
****! Аж перекорежило от этих слов! Плановая утилизация боеприпасов, потери которых невосполнимы. На четвертый год войны.
https://www.facebook.com/photo.php?fbid=1861611324063805&set=a.1456585484566393.1073741827.100006448650648&type=3 38 хв ·
… хата такая… вроде и большая, а как заходишь - фиг его знает. Неприспособленная. Ступеньки разной высоты. Комната маловата, потолок кривоват. Хотя оно и понятно, когда строили - вряд ли думали, что здесь будет штаб батальона.
На неширокой кухне, вокруг стола, покрытого какой-то дурацкой клеенкой, сидят военные. Ленивый лучик весны шестнадцатого заползает в окно и скользит между пылинками, и тепло уже, даже жарко временами. Только только снег лежал - а уже почки-листочки, влажный ветер и все то, что в армии называется «зеленка поднялась». Быстро время летит - но на самом деле оно безумно тянется, и мы даже не знаем, чего ждем каждый день, то ли дембеля, то ли ротации (оооой, не, только не ротация), то ли выспаться. Военные курят, иногда роняют какие-то комментарии и хотят в отпуск. Я примостился на табуретку скраешку, в бронике привычно-противно, но снимать - ну так лень. Пулемет стоит, опершись на неработающий холодильник, там, где и остальные «длинные», и если сейчас подняться с табуретки и прошоркать к ним в угол - станет ясно, что всупереч всех керивных документов минимум у половины патрон - в патроннике. А в потертых пистолетах, которые есть у каждого из присутствующих высоких посадовых особ - в каждом, к гадалке не ходи.
Худой и резкий командир батальона сидит на шатающейся стулке во главе стола и говорит. Говорит он недолго, в основном рассказывает про результаты проверки из штаба сектора. Я старательно запоминаю понравившиеся выражения, а мой комроты уже, кажись, потерял связь с реальностью и просто старается не заснуть прямо здесь, на единственном рыжем стуле со спикой. Только мы с ним сидим в броне, прикомандированнная целая мотопехотная рота у особи двох мобилизованных недоликов: единственного офицера в роте и его зама, посаду которого не понимает никто, да и он сам тоже. Слава Богу, что хоть курить можно - в армии-на-боевых курить можно везде и всегда. На ВОПе нас ждет двадцать четыре человека - и это самый полнокровный ВОП на все позиции механизированной бригады (шестьдесят процентов от штатки) и приданного ей мотопехотного батальона (пятьдесят процентов от штатки). Шестнадцатый год, шо ж мы хотели. Страна выдала в армию всех, кого смогла.
Наконец облезлая белая дверь, видевшая не одну сотню разномастных берцев, распахивается от вялого пинка талана-«рыжика», и в комнату вваливается начальник батальонной разведки, по совместительству командир разведвзвода. В боевых частях оно так заведано - один человек занимает две (а иногда и три) посады, бо людей не хватает чертовски, а при мысли, что уйдут пятая и шестая волны мобилизованных - комбат меняется в лице, и из его речи исчезают даже предлоги с союзами, а любое предложение он начинает словом «срака!». Начальник разведки со скучным лицом плюхается на диван, бормочет под нос «за вашим наказом» и прикрывает глаза. Он тоже не спал ночь - он работал вместе со своими, и то, что он наработал - сейчас и будет толчком к принятию всех военных решений за этим шатким столом в продуваемой весной хате на окраине Новотроицкого Донецкой области - самой северной точки сектора «М», или, если «по новому» - ОТУ «Мариуполь».
Кашляет командир танкового батальона - и даже такому недовоенному сержанту, как я, становится понятно, что танчики не зря на этой нараде, что затевается цикавое, и я трясу головой, стараясь отогнать дурную дрему, толкаю ногой коммандера, наваливаюсь грудью на стол и начинаю внимательно слушать.
Комабат выстрясает из пачки желтого Мальборо предпоследнюю сиграету, долго ищет зажигалку, находит, вкусно закуривает и кладет обе ладони на стол.
- Так, ******, тихо. Увага. Давайте, слушайте. У кого есть планшеты АрмииСОС - доставайте и запоминайте. Разведка, не спать! П…сы ночью развалили хату тут, в селе. Нахера - непонятно.
- Шо тут непонятного - вклинивается молчащий до этого начштаба, высокий чернявый дядька, много молчащий и редко повышающий голос. - КСП накрыть хотели.
- Хотели бы - накрыли - неожиданно спокойно отвечает комбат. - ******* они хотели.
- И? - вопрошает начштаба и начинает качаться на стуле.
- И ******* - отвечает комбат и вдруг так заразительно улыбается, что поневоле лыбиться начинают все. - Поэтому делать мы будем так…