Наши люди выполняют задачи, которые не под силу 90% пилотов в мире, - генеральный директор компании "Украинские вертолеты" Владимир Ткаченко

Автор: Ольга Скороход

После заявлений турецкого президента Эрдогана и украинского посла в Стамбуле Боднара об уникальной помощи, которую Украина оказала Турции в тушении масштабных лесных пожаров, в центре внимания оказалась компания, сумевшая выполнить работы, которые не под силу спасателям.

"Украинские вертолеты" - крупнейшая вертолетная компания Украины, принимающая участие в миротворческих, гуманитарных, природоохранных миссиях по всему миру. Имеет статус официального перевозчика ООН, Всемирной продовольственной программы и Международного комитета Красного креста.

Цензор.НЕТ пообщался с главой правления и генеральным директором предприятия Владимиром Ткаченко. Он рассказал о неповторимой методике тушения пожаров ночью, почему принятый в мире метод борьбы с лесными пожарами зачастую не приносит результатов и каковы перспективы подобных миссий.

Фото: Наталия Шаромова, Цензор.НЕТ

МЫ НАЧАЛИ СВОЮ РАБОТУ С ПОЛНОГО ВОССТАНОВЛЕНИЯ УНИКАЛЬНЫХ ВЕРТОЛЕТОВ МИ-26, КОТОРЫЕ МИНОБОРОНЫ НЕ МОГЛИ ПОДНЯТЬ В ВОЗДУХ

- Уже несколько недель вы помогаете справляться с пожарами, бушующими в Турции. В своем недавнем интервью посол Украины в Турции Василий Боднар отметил уникальность проведенных вами операций, так как никто ранее в Европе не тушил пожары ночью. Благодаря этому большинство украинцев узнали, что в нашей стране существует такая уникальная компания. Сделайте для наших читателей экскурс в историю: как вы начинали и как достигли нынешнего уровня?

- Мы начали работать в 2002 году. Был проект восстановления вертолетов Министерства обороны Ми-26. Это единственные вертолеты в мире, которые могут поднимать на внешней подвеске и внутри фюзеляжа 20 тонн. Сейчас они активно работают во всем мире. После распада Советского Союза у нас оказалось в Калинове порядка 30 таких вертолетов. Тогда вопрос стоял о поднятии этих вертолетов в воздух. Вертолеты несколько лет простояли в Новом Калинове, и Министерство обороны своими силами не могло их отремонтировать. Мы предложили следующую схему. Мы берем, к примеру, 4 вертолета у Министерства обороны, из них 2 вертолета полностью ремонтируем и восстанавливаем Министерству обороны, а 2 – в счет оплаты за ремонты берем себе.

Мы выиграли тендер, заключили договор и получили 4 вертолета. Все 4 отремонтировали. Стоит отметить одну особенность. Ми-26 настолько большой, что его транспортировать наземным транспортом невозможно, он должен только летать. Поэтому все восстановительные работы мы проводили в воинской части, в Новом Калинове. Мы подняли их в воздух, и они смогли перебазироваться на ремонтные предприятия. Как и планировали согласно тендеру, мы отремонтировали 2 вертолета Министерству обороны и передали им. И свои 2 вертолета, естественно, тоже отремонтировали.

Начало было положено. Но ведь оставалось еще 26 вертолетов. Мы заключаем следующий договор на следующие 4 вертолета, чтобы поэтапно это делать. Но тут вмешалось вновь прибывшее руководство Министерства обороны.

- Это какой год?

- Это 2003-2004 год. Мы тогда поняли, что такое беспредел. Я даже видел этот донос, направленный министру обороны, где говорилось, что мы, частная компания, восстановила вертолеты, 2 забрала себе, а всего 2 вернула Министерству обороны. В доносе говорилось, что если бы государство само отремонтировало эти вертолеты, то получило определенную сумму денег. И на основании этого доноса, без объявления каких бы то ни было претензий, нам запретили работу по восстановлению Ми-26.

- Этот запрет был оформлен каким-то приказом?

- Никаких приказов, только устное распоряжение – не пускать в Новый Калинов. При этом у нас осталось там оборудование на 300 тыс. долл. (по тем временам это огромные деньги). На этом все закончилось. Ми-26, как вы понимаете, никто так и не восстановил. Они сгнили. Это уникальные машины, которые сейчас бы в значительной мере способствовали повышению боеготовности Вооруженных сил.

Мы получили два вертолета Ми-26 и с ними работали. Вторая попытка сотрудничества с Минобороны закончилась похожим образом. Мы брали в аренду вертолеты Ми-8, которые годами стояли на авиаремонтных предприятиях или в воинских частях. Даже не вертолеты, а попросту ремфонд. Все вертолеты мы доставляли на авиаремонтные предприятия наземным транспортом. Мы их ремонтировали, для этого взяли большой кредит. И вот опять кто-то решил проверить, а все ли это правильно и все ли это законно. На авиаремонтном предприятии находились тогда, по-моему, 16 вертолетов, ремонт которых мы оплатили. И тут распоряжение из Минобороны: прекратить ремонты. Мы не можем забрать то, что мы оплатили, отремонтировали, а у нас контракты подписаны, в том числе, и по тушению пожаров. Полгода процесс не двигался. Только через полгода нас наконец-то допустили. Естественно, все контракты, которые были подписаны, были аннулированы. Спасибо, хоть без штрафных санкций. Вот так мы начинали работать.

Фото: Наталия Шаромова, Цензор.НЕТ

- Сейчас много говорят о том, что будущее за частными компаниями, которые выполняют миссии по обеспечению безопасности. Вы эту ситуацию, когда вам срывали работу из Минобороны, воспринимаете как сгнившую систему или как ревность к частным компаниям?

- Одной причины нет. Вы правильно говорите. С одной стороны, это ревность, что "какие-то частники могут делать, а мы не можем". А с другой стороны, конечно, главная причина – это система и иногда просто непонимание руководящими работниками Министерства перспективы и возможностей использования частной компании. У нас это, к сожалению, сохраняется до сих пор. Во всем мире частная компания – это основа государства, а не враг. Они платят налоги, обеспечивают обороноспособность. Мы, например, платим четверть миллиарда гривен налогов. И таких, как мы, немало.

НАША РАБОТА В ТУРЦИИ – ЭТО ПОЗИТИВНЫЙ ИМИДЖ УКРАИНЫ

- Возвращаясь к нынешней ситуации. Заявление посла сделало очень много положительной рекламы вам. Было сказано, что вы – единственные в мире, кто владеет методикой тушения пожаров ночью в горах. Хотелось бы узнать, насколько можно этот секрет раскрыть, в чем она состоит и почему до вас никто не смог ее использовать?

- В моем понимании реклама – это навязывание продукта покупателю. Поэтому здесь о рекламе я бы не говорил. Я бы говорил о констатации факта, который работает на нашу страну. Президент Реджеп Эрдоган говорил не об "Украинских вертолетах". Он говорил о государстве Украина, которое предоставило вертолеты с очками ночного видения, которые будут обеспечивать круглосуточное пожаротушение. Поэтому давайте будем рекламировать Украину. Я буду максимально прилагать усилия, чтобы эта реклама была постоянной и положительной.

В данном случае говорят о том, что предприятие, которое действительно обладает уникальными возможностями и выполняет те работы, которые в настоящее время в мире никто не выполняет. Если говорить по стандартам Европейского агентства по безопасности полетов, то эти работы называются "специальная эксплуатация с высоким уровнем риска" - пожаротушение в горной местности ночью с внешним водосливным устройством. Я ответственно заявляю: ни одна компания в мире в производственных условиях такие работы не выполняет. И мы доказали нашу эффективность работой в Турции. Мы выполняли задание ночью - то, которое выполняли до нас несколько суток 10-12 вертолетов.

- А у вас там сколько вертолетов?

- Четыре. То есть эффективность действительно уникальная.

- Расскажите об уникальности работ: почему вы можете, а другие не могут?

- Это работы не возникли вчера-позавчера или год тому назад. Это работы, к которым мы шли несколько лет и которые основаны на огромном труде. И то, к чему мы стремились, мы достигли. Работы основаны на том, что уже в течение 5 лет мы выполняем поисково-спасательные операции, авиамедицинскую эвакуацию в экстремальных условиях в самых горячих точках мира. Тот опыт, который получили наши экипажи там, навыки взаимодействия, легли в основу методологии борьбы с пожарами, которую сейчас мы использовали.

- Как вы готовили экипажи? Сколько это занимает ресурсов и времени?

- Для того чтобы один экипаж был подготовлен для поисково-спасательных операций, нужен примерно год. К нам приходят готовые пилоты и мы их год учим. Это теоретическая подготовка, тренажерная подготовка, летная подготовка. И только через год готовые пилоты могут быть допущены к выполнению поисково-спасательных операций. А затем из этих экипажей поисково-спасательных вертолетов мы отбираем добровольцев для подготовки на пожаротушение ночью. Не все соглашаются и не всех мы отбираем. Это лучшие из лучших - я абсолютно ответственно говорю. Это люди, которые могут выполнять задачи, которые не под силу 90% пилотов в мире.

После того, как мы их отобрали, еще 2-2,5 месяца мы готовим их для тушения пожаров ночью. Опять подготовка теоретическая, тренажерная, практическая, летная и тактическая - тушение пожаров днем на равнине, тушение пожаров ночью на равнине, тушение пожаров днем в горах и тушение пожаров ночью в горах. Только после этого мы говорим, что летно-технический экипаж может работать. Это самая главная часть.

Вторая часть – это вертолеты. Почему мы уникальные? По одной простой причине. При пожаротушении ночью в горах очень тяжело использовать автопилоты и всю ту самую современную систему помощи экипажу, которые используются на таких вертолетах как Бел, Сикорский, , Леонардо. Она просто не успевает отрабатывать, поэтому нужно на интуиции работать, то есть вручную. И под это сделан вертолет. Если мы говорим о платформе вертолета Ми-8 МТВ-1, туда внесено более 70 модификаций и модернизаций.

- Ваша компания их самостоятельно вносила?

- Да. Эти все модернизации разработаны нашим конструкторским бюро. Оборудование мы закупали, устанавливали все своими силами. Мы делали вертолет под экипаж. Мы начинали опробование пожарных вертолетов, экипаж говорил: нет, это не подходит, это уберите, поставьте вот это, а это сюда перенесите. Благодаря этому получился вертолет, который обеспечивает допустимый уровень риска при выполнении этих задач.

- Вы называете свои вертолеты трансформерами, потому что они многофункциональны. Они могут выполнять весь комплекс работ, связанный с пожаротушением. В чем он состоит?

- Один вертолет выполняет все 4 функции. В этом его уникальность. Прежде всего это мониторинг даже мелких очагов пожара. У нас стоят мощные тепловизоры, по которым можно заметить даже тлеющий, угасающий костер и сразу же передать через спутниковую систему изображение в любую точку земного шара. Чтобы развернуть наземный пункт управления, нам нужно 30 минут, где бы это ни было. Будет пункт управления, будет связь через спутник с вертолетом. То есть и наземное командование видит ситуацию и может на нее реагировать.

Второе - это непосредственно пожаротушение. Просто так надеть очки и начать тушить пожары невозможно.

- Ваши действия пытались повторять другие компании и службы?

- Было такое, но ни у кого не получается. Даже если они сядут в наш вертолет, у них ничего не получится. Сейчас пожаротушение – это уже искусство. Там каждую секунду может меняться ситуация. И только квартет или трио могут выполнить задачу. Одиночки не работают на пожаротушении ночью.

Вертолет может обеспечивать десантирование пожарных и их подъем из режима висения в самые труднодоступные районы. Это мы можем делать одновременно с пожаротушением.

Третье - этот вертолет реанимационный. В течение 30 минут он переоборудуется для эвакуации пострадавших, в том числе и от ожогов. Мы способны в режиме висения поднимать пострадавшего, даже если мы не можем сесть в той местности. Тут же мы ему оказываем на борту весь комплекс реанимационной помощи. Если это ожоговый больной, у нас есть специальные капсулы - биобэги.

И самое главное. Это методология пожаротушения. Я вам говорил, что пожаротушение ночью не выполняется одним вертолетом. В группе вертолетов в режиме реального времени должен быть руководитель, который летает с этой группой и которой дает команды, что сделать и как сделать. Он может менять свое решение в зависимости от обстановки. Подул ветер, дым пошел в одну сторону, значит нужно перегруппироваться и зайти на пожар с другой стороны.

ПРИМЕНЯЕМАЯ СЕГОДНЯ В МИРЕ МЕТОДИКА БОРЬБЫ С ПОЖАРАМИ НЕЭФФЕКТИВНА НИГДЕ – НИ В КАЛИФОРНИИ, НИ В ТУРЦИИ, НИ В АВСТРАЛИИ

- На примере нынешних работ в Турции расскажите о самых немыслимых ваших операциях.

- Первый день, когда мы работали в Турции, нам дали такое задание, которое трудновыполнимо даже днем. Это ущелье в километр глубиной, и оно все горит. Стены ущелья горят, отвесные скалы, и внизу все горит. Тушить это ночью– задача из области фантастики. Мы набирали воду, ныряли километр вниз. При этом ущелье всего километр шириной! Для вертолета важно развернуться, делать маневры, учитывать ветры. Это была операция на грани возможностей.

Я потом не ругался, но, конечно, несколько был ошарашен, что мы пошли на работу в таких условиях. И мы выполнили эту задачу. А задача у нас всегда одна: не тушить пожары, а ликвидировать их.

Другая ситуация произошла под Бодрумом. Пожары подходят к поселку и к ветрякам. До нас там днем 10-12 вертолетов гасили эти пожары. В светлое время суток мы сделали разведку, 4 вертолета ушли, дозаправились и начали работать. Мы работали 7 часов и ушли только тогда, когда пожары были ликвидированы.

- В Турции вы работаете в рамках оказания гуманитарной помощи. Каков алгоритм связи с государством? К вам обращались госорганы, чтобы вы предоставили помощь или Турция просила напрямую?

- Мы увидели заявление нашего президента в твиттере о том, что в помощь братскому турецкому народу решено направить два самолета для тушения пожаров. На оперативном совещании я решил посоветоваться со своими коллегами и предложил направить наши вертолеты для тушения пожаров дружественному соседу безвозмездно. Меня поддержали. Мы обратились в Офис президента и нашли там тоже поддержку. Потом мы работали с турецкой стороной, и довольно быстро наши вертолеты оказались в Турции.

- Вы уже сказали о подготовке пилотов и других специалистов. Что самое сложное в работе?

- Самое сложное – изменить мышление человека. Сложнее этого нет. Можно все отработать, все разработать, все подготовить. Но если ментально наш летно-технический состав не будет готов к выполнению этих задач, то эти задачи никогда не будут выполнены. То есть речь идет о том, что та система тушения пожаров, которая существует в мире, доказала свою ущербность. Та система, когда объявляются тендеры и набираются со всего мира вертолеты, пилоты, их собирают в группы и они сбрасывают воду на очаги пожара – она не работает. Она не работает ни в Калифорнии, ни в Австралии, ни в Турции, ни в Италии. Это экстенсивная система пожаротушения.

Посмотрите статистику по той стране, где мы работаем. За 10 лет выгорело 90 тыс. га лесных массивов в Турции. Только за прошлый год выгорело 20 тыс.га. То есть в два раза больше, чем в среднем за год. А в этом году уже выгорело, это официальная статистика, 35 тыс.га. только пахотных земель. Плюс сгорело 2,5 тысячи сельскохозяйственных строений. Плюс несколько десятков тысяч голов домашнего скота. А экосистема? Кто восстановит эти леса и сколько лет на это уйдет?

Мы просто для себя посмотрели за сколько времени и как можно обеспечить отсутствие или избавление Турции от пожаров. Это абсолютно реально, учитывая то, что турецкие пожарные – это просто героические люди, которые идут в огонь. Работая с ними, можно со 100% гарантией сказать, что понадобится 2-2,5 года и Турция избавится от массовых лесных пожаров. Но для этого нужен не экстенсивный, а интенсивный подход. Это совсем другая методология, которая основана на групповом профессионализме, на специальной технике, как наша, которая подготовлена для работы 24/7 и на подготовленных людях, которые будут координироваться, которые будут управляться. Но самое главное – идея этой методологии. Это немедленное действие и непрерывное воздействие. Что я имею ввиду? Если в любой точке, допустим, Турции возник любой очаг пожара, будь то костер, будь то спички зажгли и появилось небольшое пламя, оно должно быть потушено в течение 45 минут, золотого часа. Потому что дальше оно разгорится, и вы будете бороться с масштабными пожарами. Но, если все же пожар разгорелся, то на него должно оказываться непрерывное воздействие 24 часа в сутки до полной его ликвидации. К этому все придут, рано или поздно. Это гораздо более затратный механизм, чем набрать людей со всего мира, дать им водосливные устройства и идите, бросайте воду. Это требует времени, это требует денег. Это требует профессионализма. Но по сравнению с тем, что мы теряем, это копейки.

НА ПОЖАР ДОЛЖНО ОКАЗЫВАТЬСЯ НЕПРЕРЫВНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ 24 ЧАСА В СУТКИ ДО ПОЛНОЙ ЕГО ЛИКВИДАЦИИ

- Это же касается и Украины. Украину тоже можно очистить от лесных пожаров и нивелировать эту опасность?

- К сожалению, все прогнозы говорят о том, что в Украине в ближайшее время тоже будет очень активная пожароопасная ситуация. Конечно, это касается и Украины. И мы готовы помочь любой стране, тем более своей родной.

- Нужно, кроме технического обеспечения, перевоспитать весь состав ГСЧС или кто этим занимается?

- Знаете, как говорят? Есть стержень. А на него уже насаживается все. Есть система. Есть методология разработанная, опробованная методология. А дальше речь идет действительно о взаимодействии государственных служб с частной авиационной компанией, разработка и уточнение этой методологии и работа по единым правилам. Не может быть так, что наземники работают одним образом, а пилоты - другим. Все должно работать совместно, единым механизмом..

НЫНЕШНЯЯ АЭРОМЕДИЦИНСКАЯ СЛУЖБА ВСУ – ЭТО 70-е ГОДЫ ПРОШЛОГО ВЕКА. МЫ ГОТОВЫ ОКАЗАТЬ ЛЮБУЮ ПОМОЩЬ И КОНСУЛЬТАЦИИ МИНОБОРОНЫ

-Прошлогодние пожары, которые были в Чернобыльской зоне и на севере Украины, очень долго тушили. Вы принимали участие в этом?

- Нет. Мы не принимали участие в тушении пожаров в Чернобыльской зоне, потому что у нас еще этих вертолетов не было. Это разработка буквально текущего года. Если бы у нас были вертолеты, безусловно, мы бы приняли участие в ликвидации беды у себя на Родине – это само собой разумеется.

- Вы вскользь сказали о перечне работ, которые можете выполнять, – эвакуация раненых и так далее. Правильно ли я понимаю, что вы делаете акцент на темное время суток?

- Мы работаем по требованию 24/7. Поднимаем машину для поиска и спасения в течение 30 минут в любое время суток. Поэтому само собой разумеется, что мы днем работаем и ночью. Но самые сложные работы – ночью. Поэтому мы и делаем акцент на ночные полеты.

- Вы недавно провели демонстрацию возможностей поиска и спасения на воде ночью для Министерства обороны. И недавно состоялись украинско-британские военные учения "Козацька булава-21", на которых отрабатывалась аэромедицинская эвакуация. Из репортажей видно, что снаряжение, которое там использовалось, например, носилки, уже попросту устарело. Какие вы получили отклики после своей демонстрации? Как развивается данное направление и какие перспективы внедрения этих технологий в Украине?

- Согласно нашей статистике за 5 лет, мы доставили более 5,6 тысяч раненых из горячих точек. Из них около 1,1 тыс. - ночью. То есть опыт работы по оказанию авиамедицинской помощи раненым и пострадавшим у нас, я думаю, не меньше, чем у Министерства обороны.

Когда зарубежные эксперты увидели нашу работу, то спросили: а вы в принципе с Министерством обороны делились своим опытом, показывали, что вы можете? Мы задумались и обратились к Министерству обороны. Важно, что наша аэромедицинская служба полностью работает по стандартам НАТО. В мае провели демонстрационные полеты, рассказали все, показали на схемах, вертолеты, в том числе и наши реанимационные вертолеты. Все были в восторге. Все говорили: браво, мы так не можем, а вы так можете, мы гордимся вами. На этом все закончилось.

Я надеюсь, что новое руководство обратит внимание на наш опыт. И когда я тоже, как и вы, увидел кадры британско-украинских учений "Козацька  булава-21", где в том числе отрабатывали совместные действия по эвакуации раненых, то меня переполняли эмоции. Это 70-е годы прошлого века. Поэтому я все-таки думаю, что обратят внимание на то, что есть украинская компания, которая готова помочь нашим Вооруженным силам организовать поисково-спасательные и аэромедицинские службы. Это, по-моему, будет только в помощь репутации Министерства обороны.

МЫ ПРЕДОСТАВИЛИ СВОИ ПОЖЕЛАНИЯ ИЗМЕНЕНИЙ В ВОЗДУШНЫЙ КОДЕКС

- Как бы вы оценили условия для работы таких компаний, как ваша, в Украине? Есть ли пожелания по улучшению законодательства или какие-то другие предложения?

- Пожеланий у нас много. Я могу сказать, разные ведомства относятся к нашей компании по-разному. Мы нашли полное взаимопонимание с Госавиаслужбой. Там очень перспективный, я считаю, очень профессиональный руководитель, который видит глубинные процессы, которые проходят в авиации. Он делает все, чтобы наша авиация соответствовала европейским стандартам. Он внутри Госавиаслужбы испытывает очень сильное сопротивление, но у него хватает воли, чтобы это все решить и идти к своей цели. Я могу сказать, за последние 3-4 года Госавиаслужба очень сильно изменилась в лучшую сторону. Я видел Госавиаслужбу в течение 20 лет, я вам могу сказать, такой Госавиаслужбы я не видел никогда. Ее нужно беречь, ей нужно помогать. Я не знаю, есть ли у нас еще такие ведомства прогрессивные, как Госавиаслужба Украины. Это не просто комплимент. Это констатация факта, ее нужно признавать.

Что касается других ведомств – часть из них мешает. Есть определенные чиновники, которые просто нам ставят палки в колеса. А усовершенствовать законодательство, конечно, необходимо.

- Выделить какие-то моменты можете? Что в первую очередь нужно сделать?

- Любое изменение законодательства требует детального обоснования и аргументов. Конечно же, Воздушный кодекс требует значительной доработки. Хотя он недавно принят, но мы видим, что он во многом не соответствует задачам, которые стоят перед авиацией. Его надо дорабатывать.

Самое интересное, что это понимает и Госавиаслужба. Мы подали свои предложения в Госавиаслужбу, официально их рассмотрели и готовят в комплексе изменения к Воздушному кодексу. Как вы понимаете, это процесс не быстрый. Но мы находим взаимопонимание.

Нужно ли что-то менять в законодательстве? Если говорить о финансовой составляющей, то я приведу вам простой пример Мы делаем, допустим, модернизацию, капитальный ремонт, закупаем агрегаты, устанавливаем их на вертолеты. И за это мы еще платим налоги. Ни в одной стране мира такого нет! Я развиваюсь, я вкладываю деньги в развитие производства, создание нового продукта, качественного продукта и меня еще облагают за это налогами.

Сколько было попыток изменить законодательство, сколько президентов это хотели. Это просто удавка на производственных предприятиях. Нам не хватает оборотных средств, кредиты очень дорогие. Все, что мы делаем, мы делаем за кредитные средства. А за то, что мы берем кредит, мы платим проценты. Нас обложили, как волка, флажками. Почему в Украине производство не развивается? Да потому что у нас нет сил на это. Кто изменит это? Все об этом говорят, все об этом знают. Но никто не находит политического мужества принять решение и переголосовать в Верховной Раде.

В заключение я хочу поздравить всех граждан Украины с 30-летием Независимости и пожелать веры в прекрасное будущее нашей Родины. Хотелось бы, чтобы мы в своей жизни руководствовались словами 35-го Президента США Джона Фитцджеральда Кеннеди: "Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя, спроси, что ты можешь сделать для своей страны".

Ольга Скороход, Цензор.НЕТ