Джон Маккейн об отношении к болезни и президенту Трампу. Полный перевод

Автор: Л.Шталь, CBS

Этого не видно, но прежде чем идти на работу, Сенатор Джон Маккейн начинает день с химиотерапии и облучения. Маккейн рассказал американскому каналу CBS в программе "60 минут" о том, что после диагноза начал чувствовать себя еще более энергичным и активным.

 (Перевод с английского: Наталия Валевская, "Цензор.НЕТ")

В прошлую пятницу Джон Маккейн снова заявил, что будет голосовать против отмены Закона о доступном медицинском обслуживании (известным как Obamacare), чем опять огорчил своих коллег по Республиканской партии и Президента Трампа.

В заявлении он сказал: "Я считаю, что мы можем лучше работать вместе, республиканцы и демократы, и мы пока еще даже не старались. И я не могу поддержать это, не зная… скольким людям это поможет или навредит".



Корреспондент "60 минут" Лесли Шталь с сенатором Джоном Маккейном. Фото CBS News.

Этим сенатор с Аризоны подтвердил свою репутацию вольнодумца и бойца.

81-летний Маккейн, который пережил пытки и карцер, когда на протяжении пяти с половиной лет был военнопленным во Вьетнаме, сегодня переживает вторую в своей жизни борьбу за жизнь — против глиобластомы, страшного и смертельного рака мозга.

Маккейн пригласил корреспондентов программы "60 минут" на свое ранчо в Седоне, штат Аризона, — со старыми деревьями, ястребами и журчащим ручейком, в котором любит плавать его собака Бурма.

Лесли Шталь: Интересно, когда вы здесь, это место как будто лечит, да?

Джон Маккейн: О да. Здесь все смотрится в широкой перспективе.



Сенатор Джон Маккейн. Фото CBS News.

Сенатор и его жена Синди вырастили четырех детей. Они пережили две изнурительные президентские предвыборные кампании, борьбу с меланомой, а теперь — это.

Лесли Шталь: Вы проходите и облучение, и химиотерапию?

Джон Маккейн: Да.

Л.Ш.: Вы отлично выглядите. Как такое может быть?

Дж. М.: Я чувствую себя хорошо и ем все, что она (жена сенатора, Синди, — ред. ) заставляет меня съесть. Все такое …

Л.Ш.: Не очень?



Джон и Синди Маккейны. Фото CBS News.

Дж. М.: Да, именно. Один из критериев питания людей в моей ситуации является то, что оно должно быть омерзительным на вкус.

Л.Ш.: Он столько всего пережил, да?

Синди Маккейн: Да.

Л.С.: Я о пытках. И вы же были в одиночном заключении?

С. М.: Ага.

Л.Ш.: Он всегда был несокрушимым человеком?

С.М.: Ага.

Дж. М.: Разбил два самолета.

Л.Ш.: Разбили два самолета, встали и пошли?



Дж. М.: Именно.

Л.С.: Он для вас (обращается к Синди, — ред.) все еще несокрушимый человек?

С. М.: Я все еще не могу поверить, что это на самом деле происходит. А потому думаю, знаете, что рак выбрал не того парня. Потому что здесь это не пройдет.

Сенатор Маккейн решил остаться на арене и возобновил работу в Вашингтоне. По нему не видно, но прежде чем идти на работу, он начинает день с химиотерапии и облучения. А потом идет работать на весь день — в том числе возглавлять слушания в Комитете по делам вооруженных сил при Конгрессе США.

Дж.М.: Я чувствую себя более энергично и активно вследствие этой ситуации, потому что знаю, что обязан сделать все, что могу для этой страны, пока я еще могу.

Л.Ш.: У вас тот же тип рака, что был у Теда Кеннеди (сенатора США от штата Массачусетс на протяжении 46 лет, брата президента Джона Кеннеди, — ред. ). Вы думаете сейчас о его опыте?

Дж.М.: О да. Я много думаю о Теде. Тед продолжал работать. Даже тогда, когда был уже в инвалидном кресле. И он так и не сдался, потому что любил быть вовлеченным в работу.

Сенатор впервые узнал о своей проблеме в июле в Аризоне, когда доктора нашли у него тромб над левым глазом во время плановой проверки состояния здоровья в "Клинике Майо" в Финиксе. Новость застала его по дороге обратно домой.

Дж.М.: Я ехал сюда, проехал уже примерно две трети пути. И тут звонит моя доктор и говорит: "Возвращайтесь". А я ей: "Сегодня пятница, давайте я в понедельник приеду". А она говорит: "Нет, вы должны приехать сейчас. Тут все очень серьезно".

Л.Ш.: Вы развернули машину?

Дж.М.: Ага.

Л.Ш.: И сразу на операционный стол?

Дж.М.: Да. Они посчитали, что ситуация очень серьезная и нужно действовать не медля.

Л.Ш.: А до операции на тромбе они упоминали глиобластому?

Дж.М.: Да. Но вы же знаете, доктора - они интересные.

Л.Ш.: Они прикрывают себя.

Дж.М.: Я повторял: "Скажите мне напрямую". — "Ну, всегда есть вот это. Или вот это". И знаете, я сказал им: "Я все приму. Просто скажите". И они больше не виляли.

Через пять дней после операции пришли результаты из лаборатории. Они подтвердили, что у сенатора глиобластома.

Л.Ш.: Какой прогноз они вам дали?

Дж.М.: Сказали, что дело серьезное. Что прогноз очень-очень серьезный. Одни дали три процента, другие — 14. Знаете, это очень плохой прогноз. Поэтому я сказал: "Понимаю. Значит, будем делать, что можем — найдем лучших докторов и сделаем все, что в наших силах". И параллельно буду благодарить и радоваться хорошо прожитой жизни.

Л.Ш.: (к Синди. — ред.) Он и вправду такой боец?

С.М.: Да. Так и есть.

Через 11 дней после операции Маккейн против воли докторов вернулся в Вашингтон, чтобы проголосовать против отмены Obamacare.

Л.Ш.: Вы пришли в Сенат. Вы думали, там будет как всегда — пусто, почти пусто. А там собрался весь Сенат. Они встали и встретили вас невероятными овациями. Как вы себя почувствовали в этот момент?

Дж.М.: Ох, я онемел, комок подступил к горлу. А потом все начали подходить и обнимать меня. Это было очень трогательно. Я ничего подобного в своей жизни не видел.

Л.Ш.: Вы получили столько позитивных эмоций, а потом произнесли эту речь, в которой был строгий выговор всем тем людям, которые только что подходили к вам и обнимали вас. Вы же в своей речи осудили то, как работает Сенат.

Цитата из речи Маккейна: "Друзья мои, мы же работаем без результатов. Наша работа не приносит результатов, потому что мы пытаемся найти способ победить без помощи от другого лагеря".

Через два дня, когда проходило голосование по аннулированию Obamacare, Маккейн подвергся срочному лоббированию со стороны Вице-президента Пенса и самого президента, по телефону. Но при этом в 1:29 ночи Маккейн решительно проголосовал против.

Для Президента Трампа это был большой удар. А ведь Трамп шутил по поводу вьетнамского опыта Маккейна.

Президент Трамп: Он не герой войны. … Он герой войны, он герой войны, потому что был в плену. А мне нравятся те, кто не был в плену, понятно? 

Л.Ш.: Некоторые думают, что ваш голос "против" — это отместка президенту, способ послать его куда подальше.

Дж.М.: Если бы я обижался на каждого, кто говорил что-либо про меня, или пренебрегал мною, или еще что-то — жизнь слишком коротка. Нужно идти дальше. А если в столь важном для всей страны вопросе я буду волноваться о своих личных отношениях, тогда я плохо делаю свою работу.

Тем не менее, личные отношения сенатора с президентом очень натянуты. В прошлом месяце Маккейн написал колонку, в которой сказал, что президент "часто плохо проинформирован" и "бывает импульсивным".

Л.Ш.: Вы опасаетесь, что он не подходит для этой должности?

Дж.М.: Во-первых, я верю в нашу систему. Американский народ выбрал Дональда Трампа на должность президента Соединенных Штатов. Мы обязаны это уважать. Во-вторых, с ним работает очень мощная команда по вопросам национальной безопасности. Я знаю, что они имеют сильное влияние на него.

Л.Ш.: Думаете, он начал "процесс развода" с республиканцами?

Дж.М.: Я не знаю, что он будет делать завтра. Или говорить завтра. Он меняет свои заявления почти каждый день. Поэтому тратить время на попытки проанализировать, что он говорит, — ну не знаю.

Л.Ш.: Он так и не извинился за то, что сказал, будто вы — не герой?

Дж.М.: Нет.

Л.Ш.: Если бы президент захотел с вами снова сблизиться, вы бы приняли его?

Дж.М.: Да, конечно. Конечно. Я поддерживаю его в вопросах национальной безопасности. Я поддерживаю его команду…

Л.Ш.: Я имею в виду лично. По-человечески.

Дж.М.: Лично? Да, конечно. Я бы рад с ним пообщаться. Но я также понимаю, что мы очень разные люди. С разным воспитанием. И разным жизненным опытом.

Л.Ш.: Что вы имеете в виду?

Дж.М.: Он работает в бизнесе, зарабатывает деньги, а также был успешным и на телевидении, и с конкурсом "Мисс Америка". Я вырос в семье военных. Меня воспитывали с идеей и верой, что долг, честь, страна — это путеводная звезда, на которую нужно ориентироваться каждый день.

Маккейн — сын и внук 4-звездных адмиралов — первым признает, что он неидеален, хотя и делал реальные жертвы ради своей страны.

Л.Ш.: Когда вы вспоминаете то ужасное время в плену, пытки и все это — вы переживаете это снова? Или оно затерлось так сильно, что вам кажется, будто это было с кем-то другим, а не с вами?

Дж.М.: Послушайте, самым драгоценным в моей жизни были узы, которые связывали меня с моими товарищами по плену. Они были прекрасны. Мы сражались вместе. Мы любили друг друга. Мы стучали в стены друг к другу. Я вспоминаю этот опыт с большой гордостью.

Л.Ш.: Как вы думаете, ваш диагноз вас изменил?

Дж.М.: Нет.

Л.Ш.: Совсем? Вы тот же человек?

Дж.М.: Нет, думаю, нужно понимать — дело не в том, что вы оставляете, а в том, что вы пережили. Я радуюсь тому, чего достиг этот парень, пятый с конца на своем курсе в Военно-морской академии. Я чувствую такую благодарность. Я… каждую ночь, когда ложусь спать, я преисполнен благодарности.

Л.Ш.: После того, как вам сказали ваш диагноз, у вас ни разу не было этого чувства внутри желудка…

Дж.М.: О, да.

Л.Ш.: … паники?

Дж.М.: О, нет. Нет. Иногда есть чувство страха неизбежного. Но как только оно приходит, я говорю: "Минуточку. Минуточку. Старик, ты прожил долгую жизнь. Ты прожил отличную жизнь. С тобой произошло столько всего хорошего". Я хочу — я хочу, — чтобы когда я уйду, церемонию провели в Военно-морской академии. И пару ребят встали и сказали: "Этот парень, он служил своей стране".



Лесли Шталь, CBS, "60 minutes"
Перевод: Наталия Валевская "Цензор.НЕТ"