На Сумщині знайдено понад 100 тіл вбитих окупантами мирних мешканців, – Живицький
Станом на 5 квітня у Сумській області знайдено понад 100 тіл загиблих мирних мешканців. У понад 40 з них – ознаки катувань і сліди тортур.
Про це в інтерв'ю LIGA.net повідомив очільник Сумської обласної військової адміністрації Дмитро Живицький, інформує Цензор.НЕТ.
За словами Живицького, братських могил, як знаходили у Бучі, у Сумській області поки виявлено не було. Але манера поведінки окупанта приблизно однакова по всій території України.
"Вони стріляли в простих людей, які їхали в лікарню, розвозили хліб і роздавали гуманітарку. Стріляли на ураження за мобільний телефон у руці, – розповідає Живицький. – В Сумах у перші дні війни розстріляли автомобіль, де була жінка з трьома дітьми, яка намагалася виїхати з міста. На щастя, діти залишились живі. Жінку вбили пострілом у голову з автомата".
Жертв із зав'язаними руками, як у Бучі, на Сумщині немає. Але є "побиті, порізані та з переломами".
Близько п'яти осіб вже після звільнення підірвалися на мінах і розтяжках. У Тростянці замінували цвинтар, розстріляли автомобілі ритуальних служб і забороняли людям ховати тіла, додає голова ОДА.
Садо, у которого останавливался Хаджи-Мурат, уходил с семьей в горы, когда русские подходили к аулу. Вернувшись в свой аул, Садо нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность обгажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик, который восторженно смотрел на Хаджи-Мурата, был привезен мертвым к мечети на покрытой буркой лошади. Он был проткнут штыком в спину. Благообразная женщина, служившая, во время его посещения, Хаджи-Мурату, теперь, в разорванной на груди рубахе, открывавшей ее старые, обвисшие груди, с распущенными волосами, стояла над сыном и царапала себе в кровь лицо и не переставая выла. Садо с киркой и лопатой ушел с родными копать могилу сыну. Старик дед сидел у стены разваленной сакли и, строгая палочку, тупо смотрел перед собой. Он только что вернулся с своего пчельника. Бывшие там два стожка сена были сожжены; были поломаны и обожжены посаженные стариком и выхоженные абрикосовые и вишневые деревья и, главное, сожжены все ульи с пчелами. Вой женщин слышался во всех домах и на площадях, куда были привезены еще два тела. Малые дети ревели вместе с матерями. Ревела и голодная скотина, которой нечего было дать. Взрослые дети не играли, а испуганными глазами смотрели на старших.
Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал ее.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение.
О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.